С. Максимов: Нечистая сила

От леших, между прочим, запасаются пастухи «спуском», т. е. особым заговором, при помощи которого колдуны отыскивают потерявшееся животное, и сами этими чарами руководствуются.

Когда придет время спускать скот на пастьбу, пастух у всякой скотины промеж ушей и с крестца состригает клок шерсти и закатывает его в чистый воск. [63] В некоторых местах эту шерсть запекают в хлеб и, накануне выгона, кормят этим хлебом скотину для того, чтобы она ходила вместе, дружным стадом. Этот шарик он впоследствии прячет под камень, около того места, куда обычно ходит стадо на водопой, и предварительно читает длинный заговор, причем шарик этот держит в одной руке, а в другую берет висячий замок. И сам пастух, и все хозяева крепко верят в охранительную силу этого заговора и настойчиво уверяют, что медведь боится его и перестает давить коров. Кроме этого заговора, перед первым выгоном Скота на пастбище, производится еще особый обряд «обхода», необходимый для того, чтобы стадо не расходилось летом и не блуждало бы по лесам. Заключается этот обряд в том, что пастух обходит стадо со свечой, с которой стояли Светлую заутреню. Часть этой свечи он заделывает в свой берестяный рожок и уверен, что на звук такого рожка скот станет сходиться скорее и охотнее, а хищные звери быстрее убегать прочь.

Таким образом, питаясь лишь кое-какими крохами, оставшимися от трапезы старого язычества, пастушеский быт, в самом корне своем, давно уже подчинился христианским верованиям и обычаям. С того самого времени, когда первые проповедники христианства, увлекшись дешевым созвучием, подменили языческого бога Велеса мучеником греческой церкви Власием, — последний стал защитником рогатого скота подобно тому, как другие мученики римской церкви, Флор и Лавр, считаются покровителями лошадей. На краю городов, непременно у самых выгонов, кое-где и теперь сохраняются древние церкви, освященные обязательно во имя священномученика Власия. Эти церкви встречаются преимущественно в северных городах, начиная с Холмогор и Вологды, продолжая Костромой, Ярославлем, Псковом и Новгородом и оканчивая самой Москвой и старыми подмосковными большими городами.

Впрочем, по нынешним временам, уже и в глухих местах Пошехонья перестают верить в разные таинственные и загадочные приемы пастухов. Теперь, пожалуй, не только забыли, но и совсем не знают, что для розыска заблудившегося животного надо положить на перекрестке крест из лучинок или палочек, сделанный не руками, а губами, и т. под. Но зато теперь начинают понимать, что магическая сила пастухов, позволяющая им, по желанию, собирать скот в одно место, имеет очень простое объяснение: не жалея нескольких фунтов соли, нынешние пастухи рассыпают ее на одном месте, на какой-нибудь уединенной лужайке и, таким образом, приучают скот не разбивать стада и собираться на указанном месте, при первом же звуке рожка, пощипать вкусной соленой травы.

Напр., трудно представить себе любой большой русский город, в котором не указывали бы на дома, населенные чертями и покинутые по причине разных проказ нечистой силы, производящей шум и возню, швыряющей камнями, щепой, песком, и т. п.

Вот для любознательных эти названия: агорянин или огаря-нин (Орл. губ. и уезда), бес, нежить, нечисть, злой дух, демон, сатана, дьявол, черт, вельзевул, царь тьмы, князь тьмы, царь ада, царь преисподней, змий, кромешный, враг, «тот», «он», ворог, вражья сила, недруг, неистовый, лукавый, нечистый, луканька, ненаш, недобрый, недобрик, нелегкий, нелегкая, нечистая сила, нечестивый, неладный, соблазнитель, блазнитель, морока, мара, лихой, игрец, шут, шайтан, черная сила, черный, неклгочимая сила, некошный (т. е. не чистый или поганый), ненавистник рода человеческого, леший, лесовик, дворовый, банник, гуменник, кикимора, русалка, полевой, полевик, водяной, хозяин, хохлик, шиш, шишимора, шишига, шиликун, отяпа, летучий, огненный змей, несветик, рогатый, пралик, немытый, немытик, левый, идол, окаянка, окаяшка, шехматик, супротивник, нехороший, анчутка беспятый, родимец, супостат, шутошка, дерт (в Шуйск. уез. Владимирск. губ. «д» вместо «ч»), т. е. черт.

Одна из таковых, чисто великорусского происхождения и повсеместно распространенная, повествует, что некий святой подвижник (по преданиям Поволжья — Андрей Блаженный) встретил беса, всего выпачканного.

Из подобных пословиц в народе вращаются, например, еще следующие: «навели на беса, как бес на болото»; «ходит черт по мхам, по борам, по болотам»; «всякий черт свое болото хвалит»; «вольно черту на своем болоте орать»; «иной ворочает в доме, как черт в болоте, и правит домом, как тот же черт оолотом»; «гнилого болота и черт боится» и т. д.