«Меня словно колдовство пришпилило к этому месту. В красоте природы есть нечто волшебно действующее, проливающее успокоение даже на самые застарелые увечья. Есть очертания, звуки, запахи, до того ласкающие, что человек покоряется им совсем машинально, независимо от сознания… Эти тающие при лунном свете очертания горных вершин с бегущими мимо них облаками, этот опьяняющий запах скошенной травы, несущийся с громадного луга перед Hoeheweg, эти звуки йодля, разносимые странствующими музыкантами по отелям, — все это нежило, сладко волновало и покоряло, и я, как в полусне, бродил под орешниками, предаваясь пестрым мечтам, и не думая об отъезде».
Или как Розанов:
«И еще думал, думал… Смотрел и смотрел… Любопытствовал и размышлял.
Пока догадался:
— Боже! Да для чего же им иметь душу, когда природа вокруг них есть сама по себе душа, психея; и человеку остается только иметь глаз, всего лучше с очками, а еще лучше с телескопом, вообще, некоторый стеклянный шарик во лбу, соединенный нервами с мозгом, чтобы глядеть, восхищаться, а к вечеру — засыпать…
Сегодня — восхищение и сон…
Завтра — восхищение и сон…
Послезавтра — восхищение и сон…
Всегда — восхищение и сон…
Вот Швейцария и швейцарец во взаимной связи».
Все вспоминают по-разному. Интернированные советские военнопленные вспоминали, наверное, всё это несколько по-другому.
Семнадцать разделов книги, несчетное количество иллюстраций, десятки городов и сел, сотни имен — и столько же суждений. Путеводитель по стране Ставрогина и Мышкина. Но путеводитель получился не по стране, а по культуре.
Рассказ про «Русскую Швейцарию» закончился.
Шишкин попрощался и пошел, унося подаренный градусник, отдаляясь от меня по улице в западном направлении, а значит — ближе к своему Цюриху. Мы все были немножко герои Достоевского и, не добиваясь гражданства, имели в паспортах незримую печать кантона Ури.
Владимир Березин
Из главы «„Горная философия“ в краю Телля»
(От Сен-Готарда до Риги)
На живописном мысе, далеко выдающемся в Фирвальдштетское озеро, лежит деревня Хертенштайн (Hertenstein). Неудивительно, что эти роскошные места выбирали для проведения каникул русские революционеры. Так, в 1915 году, когда кругом в Европе идет мировая война, здесь отдыхает чета Зиновьевых. В то же время по другую сторону озера, в Зеренберге (Sцrenberg), отдыхают Ленины. Семьи обмениваются подарками. Будущий вождь Коммунистического Интернационала отсылает Лениным черешню, а те в ответ присылают грибы.
Известность Хертенштайну принес поселившийся здесь Рахманинов.
В конце 20-х годов Оскар фон Риземан, русский немец, работавший до революции музыкальным рецензентом выходившей в Москве немецкой газеты, а теперь обосновавшийся в Швейцарии, пишет биографию композитора и уговаривает проживавших тогда на даче во Франции Рахманиновых приехать к нему в гости на Фирвальдштетское озеро. Композитор давно уже собирался купить где-нибудь дом в Европе. Приезжая каждое лето из Америки, Рахманиновы снимают дачу то в Германии, то во Франции. Как напишет сестра жены композитора Софья Александровна Сатина: «Семья склоняла его остановиться на Франции, но Сергей Васильевич как-то не доверял ее порядкам, и проекты о покупке участка один за другим откладывались в сторону. Но когда он попал в Швейцарию, ему так понравилось одно место, что неожиданно для себя и семьи он сразу купил там участок земли. Участок этот находился недалеко от Люцерна, на берегу Фирвальдштетского озера. Покупка эта не встретила сочувствия в семье. И жене и дочерям казалось, что это слишком далеко от всех друзей во Франции. Наталья Александровна, выросшая в степной полосе России, любила приволье, открытое место; мысль, что придется жить в горах, тяготила ее. Тем не менее пришлось примириться с совершившимся фактом».
Рахманинов приобретает участок в Хертенштайне в 1932 году и начинает строительство виллы, которую называет «Сенар» («Senar») — по первым буквам имен Сергей и Наталья. Рахманиновы будут проводить здесь каждое лето вплоть до 1939 года, когда с началом войны они навсегда уедут за океан.
На участке проводятся огромные по объему работы — приходится взрывать скалу, сносить старый трехэтажный дом. Рахманинов строит два дома — сперва флигель при гараже, где живут первое время, пока не закончены работы по строительству основной виллы. Композитор сам с удовольствием принимает участие в работах. 19 апреля 1932 года он сообщает в письме знакомым: «Мы зарабатываем здесь на кусок хлеба тяжким трудом, — с утра до ночи копаем, пашем, сажаем цветы, кусты и деревья, взрываем скалы и строим дороги, — ложимся с курами и встаем с петухами. До чего же ты тяжела, жизнь швейцарского бюргера!»
Читать дальше