Шишкин сказал:
— Главное качество, которое отличает швейцарцев, — вначале оно вызывало недоумение, а теперь я понял его глубокую мудрость… — это некоторое самоуничижение. Как у нас, только, по сравнению с русскими, это принимает совсем другую форму.
Он увидел, пройдя по Москве, что везде, где были лозунги про коммунизм и КПСС, колыхаются плакаты и транспаранты типа «Москва, ты самый лучший город в мире», и сразу же сравнил: «А там все не так. Для каждого швейцарца абсолютно естественна невероятная скромность и такой „комплекс неполноценности“, который переходит в признание абсолютно всех достижений соседей. И с каким швейцарцем ни поговоришь, он с пеной у рта начнет доказывать, что стране еще надо развиваться и развиваться.
А что касается изоляции, что замечает неискушенный наблюдатель, то здесь имеет место совершенно четкий водораздел. Только одна часть нации консервативна — крестьяне, жители маленьких городков и деревень, а вот верхние слои общества, банковские служащие, люди, работающие в промышленности, инеллектуалы — все они никакой изоляции, конечно, не чувствуют. И их стремление в единую Европу, формальный приход страны туда — дело поколений. Вот до сих пор Швейцария не член ООН, но вроде сейчас собирается вступать».
У этого путеводителя высокий градус эмоциональности, но сами слова его просты, оценки сдержанны. Когда Шишкин пишет о большевиках, то за автора говорят факты: «Более известен в России Фриц Платтен, вождь швейцарских левых, основатель Швейцарской коммунистической партии. Это он сопровождает ленинскую группу в Германию в апреле 1917-го и потом неоднократно приезжает в Россию, причем в январе 1918 года заслоняет собой Ленина от пули, которая пробивает швейцарцу правую руку… В двадцатые годы Платтен создает швейцарские коммуны в России и сам переселяется в Москву. Сначала будет арестована его супруга в августе 1937-го, а вскоре он сам». Платтен умрет в лагере, сгинут где-то во чреве России многие коммунисты-швейцарцы. Вырвут из учебников портреты многих революционеров, будто и не было их вовсе. Революция не подавится своими детьми.
В горах Швейцарии, там, где перевал Сен-Готард, чье название украшает каждый русский и советский учебник по военной истории, за деревеньками Хоспенталь и Андерматт, в ущелье Шелленен есть знаменитый Чертов мост, вернее, его остатки. И тысячи наших соотечественников, безвестных и безымянных, стали швейцарской землей, их кости вросли в скалы. И это горькое объединение, потому что история эта писана кровью.
А Суворов, если не считать Набокова, главная русская фамилия, что там на слуху.
Мы приходили в маленькую страну попеременно — литературой и солдатами. Карамзин и Набоков, Суворов и Багратион. Швейцарцы дрались на стороне Наполеона, и песня о том, как они прикрывали отход поредевшей французской армии на Березине, вошла в швейцарские школьные учебники.
А севернее всех этих горьких для нас мест стоит город Альтдорф — главный город кантона Ури. Для нас, пожалуй, это самое известное название кантона. И не потому, что это земля Вильгельма Телля. И не оттого, что именно граждане Ури, Швица и Унтервальдена заключили союз, что положило начало государству.
Мы помним Ури потому, что здесь вступал в гражданство Николай Ставрогин. Для героя Достоевского Ури был чем-то вроде Москвы для чеховских сестер. Обетованное место, в которое вернешься — и жизнь пойдет иначе, все встанет на свои места. И для нас кантон Ури иногда становится местом, символом того состояния, когда только писатели, а не солдаты приходят в гости, а градусники — за полным здоровьем жителей — остаются только в аптечках и в коллекциях.
Мы, подобно героям Достоевского, вытягиваем шею, чтобы разглядеть счастливую землю, раскрыть секрет ее счастья. А ответ прост, земля у каждого своя, можно только всмотреться в чужую, полюбить ее и узнать лучше.
Десятки русских писателей посвящали этим горам и холмам, в траве которых живут потомки не пойманных Набоковым бабочек, всем этим прелестям восторженные стихи и возвышенные строки, десятки влюбились в эту природу и этот народ — вслед за будущим императором Павлом I повторяя:
«Здесь везде счастливый народ, живущий по мудрым законам».
Или вслед за Карамзиным:
«Ах! Отчего я не живописец!.. Не должно ли мне благодарить судьбу за все великое и прекрасное, виденное глазами моими в Швейцарии! Я благодарю ее — от всего сердца!»
Или же, мешая восхищение с иронией, как Салтыков-Щедрин:
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу