Михаил Шишкин - Вильгельм Телль как зеркало русских революций

version="1.0" encoding="utf-8"?> nonf_publicism Михаил Шишкин Вильгельм Телль как зеркало русских революций 2005 ru glassy FB Tools 2006-03-10 http://magazines.russ.ru/inostran/2006/2/sh9.html 0954132B-FA7F-443F-869A-C4418E6AC4E0 1.0 "Иностранная литература" №2, 2006

В Швейцарии бросаются в глаза дырки в пейзаже, заполняемые в России памятниками. В русской деревне может не быть водопровода, телефона и других признаков цивилизации, но обязательно будет обелиск – в память о тех, кто ушел на войну и не вернулся. Перст, показывающий русскому прохожему его путь на небо. Дорожный указатель, напоминающий тебе о твоем предназначении. Дорожка к журавлиному бессмертию. Здесь этого нет.

Главной швейцарской святыней является луг, на котором некогда была принесена клятва верности отцами-основателями первого союза кантонов. И трава, и коровы настоящие. Комментарий Василия Жуковского, подплывшего на лодке к лугу Рютли, «покрытой зеленом дерном площадке»: «На ней нет памятника; но свобода Швейцарии еще существует». В стране идей луг был бы принесен в жертву памятнику лугу.

Бог вкладывает в плоть душу, человек в камень – идею. Как и люди, памятники бывают живые и мертвые. Как смерть человека не означает прекращения существования ни для души, ни для тела, так и памятник может оставаться живым и через сотни лет после своего физического уничтожения, а может появиться на свет мертворожденным. Так идея Вавилонской башни живет и через тысячи лет после ее физического разрушения. Так снежная жена Франциска Ассизского, давным-давно растаяв, и сейчас является сгустком любви к Творцу.

Признак жизни памятников – не столько поклонение им, которое чаще всего является мертвым ритуалом, но скорее борьба с ними, начиная от хулиганского пачканья или террористических попыток их взорвать и кончая их сносом, с восстановлением в том или ином виде следующими поколениями.

В России, где идеи, похоже, не умирают, а витают как призраки, неистребимые в старых домах и являющиеся каждому новому поколению, пугая обывателей, памятники бессмертны и без конца вмешиваются в жизнь смертных. По количеству снесенных монументов в мире лидирует Россия. Только при жизни последних поколений там прокатилось столько волн их уничтожения, что хватило бы иной стране на много веков исторического развития. Ускорение круговорота идей в России обещает скорое возвращение железных и каменных людей на свои постаменты. Они живее живых.

Памятники являются временной телесной обителью идеи. Идеи противопоставлены быту, более того – враждебны ему, ибо требуют жертвы. Памятник есть всегда в практическом быту нечто бесполезное, ненужное, пустая трата материала и труда. Роль идей в жизни нации отражается в размерах памятников. Чем величавее пирамиды и каналы, тем ничтожнее их строитель.

«Место, где жил Вильгельм Телль, – читаем дальше у Жуковского , – означено часовнею. Этот обычай строить вместо великолепных памятников скромные алтари благодарности Богу на местах славы отечественной трогает и возвышает душу... На вершине Риги стоит простой деревянный крест, и маленькая часовня Телля таится между огромными утесами, но они не исчезают посреди этих громад, ибо говорят не о бедном могуществе человека, здесь столь ничтожном, но о величии души человеческой, о вере, которая возносит ее туда, куда не могут достигнуть горы своими вершинами».

Обычай отмечать какие-либо славные события строительством храмов присущ, как всякой христианской стране, и России. Памятник, ставший символом страны, – Храм Христа Спасителя. История его жизни, смерти и воскрешения – песня о главном. Притча о жертве. Непостроенный монумент, по сравнению с которым Вавилонская башня – кулич в песочнице, приносят в жертву бассейну, быту, удобствам частной жизни, приоритетам индивидуума. А затем – сакральное умерщвление бассейна как идеи важности маленьких радостей отдельной личности и воскрешение Храма как восстание из гроба идеи могущества империи.

Для нашего опыта сравнительной монументологии забавно проследить судьбу памятника, соединившего в себе и Россию, и Швейцарию. Этот своеобразный каменный сиамский близнец – 12-метровый крест, вырубленный в скале у Чертова моста. История его такова. Идея увековечить к столетнему юбилею память соотечественников, защищавших высшие интересы отечества в Альпах, принадлежала князю Сергею Михайловичу Голицыну. В октябре 1892 года он обратился в Министерство иностранных дел с предложением установить на свои средства памятный крест Суворову в ущелье Чертова моста. Запрос был направлен швейцарскому правительству. Официальный Берн ответил отказом. Негоже свободолюбивым гельветам устанавливать на своей земле памятники чужим полководцам.