Гийом Аполлинер - Критика поэтов. Статьи Гийома Аполлинера об искусстве

Это животное редкого ума задалось, по-видимому, тем, чтобы обзавестись друзьями среди собак, и чтобы сообщать своему хозяину кучу историй, одна невероятней другой, о снеговиках, об Азоре, о Медоре или Бриффо, о матушке Гусыне и даже о Шантеклер…

Правду ли мне сказали?… Верно то, что никто лучше чем Бенджамин Рабье, кажется, не осведомлён обо всём том, что происходит с животными, никто не рисовал и не рисует сейчас лучше него сцены из их почти человеческой жизни…

С живым интересом будет смотреть публика на эти первые выставки акварелей самого одухотворённого из наших анималистов.

Господин Манген сладострастный живописец. Он выставляет в Галерее Дрюэ пятьдесят картин, в которых есть немного беспечная чувственность. Как колорист, он замыкается в выражении контрастов, в которых бьёт свет наполовину мертвенно-бледный, наполовину цвета человеческого тела.

Странность этих оттенков противоречит академическому рисунку его обнажённых. Настоящее, но приводящее в замешательство, очарование является следствием этого странного противопоставления живописца и рисовальщика, которые суть один и тот же художник.

В ню Мангена есть языческая вольность. Его изумительные пейзажи говорят о молодом величии живописных мест, в июле, после восхода солнца.

Хорошо построенные, натюрморты Мангена радуют глаз, возможно, больше, чем остальные его картины. Именно в его композициях инстинкт колориста у господина Мангена проявляется целиком, не стесняемый, как в его ню, заботой о том, чтобы вырабатывать принципы живописи.

В галерее Бернгейма есть милое собрание картин, писанных маслом, и пастелей того, кто, порвав со старыми предрассудками относительно светотени, ответственен за всё новаторство в современной живописи.

Мы будем иметь удовольствие увидеть здесь прекрасные картины Мане из коллекции Пелерена: Завтрак в ателье, Марселен Дебутен, Нана, В кафе, Прогулка, Розовая дама, Автопортрет с палитрой и этот изумительный Бар в «Фоли-Бержер» , что касается колорита и композиции, он, кажется, готов быть пастеризованным Сёра, микробиологом живописи.

Известные пастели Мане уже содержат Тулуз-Лотрека. Но он никогда не поднимался выше, тогда как Мане…

Будет уместно прибавить, что картины, объединённые для этой выставки, имеют неодинаковую ценность.

Имеются три картины, ценность которых выше ценности Олимпии , вызывающей, прежде всего, исторический интерес, и одну из которых поместили в Лувре, неожиданно повесив её рядом с Одалиской Энгра. Там также есть работы, лишённые всякой значимости, просто картинки.

Сама по себе эта выставка Мане очень интересна. Посещая её, мы, некоторым образом, переносимся к истоку этих потрясающих движений, революционизировавших изобразительное искусство конца XIX-го века, ещё не завершившихся, и никто не знает, где и когда они завершатся.

Уроки, которые можно извлечь из этой выставки, были бы более полными, если бы за этой ретроспективной выставкой последовала бы выставка Сезанна…

Ричард Рэнфт выставляет в галерее Ж. Шэн и Симонсона особую коллекцию собственных работ. Сказано, что речь идёт о редких авторских оттисках, об уникальном их перечне, о выгравированных этюдах, которые никогда не канут в лету.

Оригинальные цветные офорты того, кого в Англии считают лучшим интерпретатором Тёрнера, обладают истинной элегантностью. Рэнфт, интеллигентно, вызывает в представлении рафинированные фантазии, рисуемые ему воображением, и редкие спектакли, предлагаемые цивилизацией наших городов. Он любит маски, балерин, клоунов с той же нежностью, которая толкает его делать гравюры старой шаланды или мельницы на обрывистом берегу.

Ведь Рэнфт совсем не отграничивает городские аспекты природы от деревенских; поэтические изобретения мозга гениальных людей, кажется, имеют для него такую же реальность, как океан.

Стихи Ронсара или Гюстава Кана подсказали ему очаровательные работы.

Как говорит последний в предисловии, написанном для этой выставки:

«Этот живописец не литературный живописец, это живописец начитанный, а это совершенно разные вещи».

Ричард Рэнфт любит литературу в достаточной степени для того, чтобы придать ей лоск своего искусства, столь выразительного. Он превосходно проиллюстрировал множество книг, доступных в качестве предметов роскоши To the happy few .