Свен Карстен: Разгадка «Тайны Эдвина Друда»

Но, так или иначе, шесть (почти семь) лет назад Этелинда Бробити вышла замуж за толстого, старого и глупого мистера Сапси, вышла по расчету, а не по любви, была в этом браке несчастлива и скоро умерла. Скорее всего, Джаспер, которому тогда было всего 20 лет, не мог ни признаться мисс Бробити в любви, ни предложить ей свою руку, руку человека «более близкого ей по умственному развитию», т. е., в противовес мистеру Самси, просто умного.

После ее замужества Джаспер, не позволяя себе компрометировать замужнюю женщину назойливыми поисками встречи (пансион мисс Бробити был ликвидирован, и Джаспер не мог уже видеть ее там, как раньше), боготворил ее на расстоянии. И ненавидел ее супруга, но тоже на расстоянии. Ведь мистер Сапси был немаленьким человеком в Клостергэме, почти мэром. А кем был Джаспер? Всего лишь учителем музыки и танцев. Сапси растоптал бы жизнь Джаспера очень легко.

«Это — путешествие. Трудное и опасное путешествие. Вот о чем я все время думал. Рискованное, опасное путешествие. Над безднами, где один неверный шаг — и ты погиб!»

Тогда-то Джаспер, в поисках утешения от несчастной любви и для забытья, и пристрастился к опиуму. Курил он опиум в притоне старухи по прозвищу «Матросская Салли».

«— Много я тебе трубочек изготовила с тех пор, как ты сюда в первый раз пришел, а, дружочек?

— Много.

— Ты ведь совсем новичком был, когда в первый раз пришел?

— Да. Тогда меня сразу смаривало.

— Ну а потом молодчиной стал. Теперь можешь вровень идти с самым лучшим курильщиком.

— Или с самым худшим.

— Сейчас будет готово. А какой ты певец был, в начале-то! Свесишь, бывало, головку, да и поешь как птичка.»

Позднее, когда Джаспер стал «петь птичкой» в церковном хоре, он не мог уже так свободно посещать Лондон и курильню опиума, так как ему приходилось всякий раз отпрашиваться у настоятеля (службы в соборе проходят трижды в день, и всякий раз требуются певчие). Тогда он завел себе собственный запас зелья и стал курить дома.

Так прошло шесть лет. От «слабости печени» умерла Этелинда Сапси, любовь Джаспера. Ночью, после похорон, Джаспер пришел на ее свежую могилу и дал волю отчаянию. Его плач, похожий на вой, и слышал в крипте пьяный Дредлс.

Через год, в следующий, закончившийся исчезновением Друда, сочельник Джаспер наденет в память Этелинды траур — черный шелковый шарф. Большего он не может себе позволить, ни теперь, ни тогда.

Употребление опиума требовало тайны и изрядно подорвало его здоровье, он стал нервным и поневоле замкнутым, нелюдимым человеком. Единственным человеком, к которому он питал приязнь и даже родственную любовь, был его племянник Эдвин Друд, гостивший у него наездами, по неделе через три месяца.

Отношения Джаспера к Эдвину подаются в романе через описание их автором, Чарльзом Диккенсом, а, по законам литературы, не верить авторским словам мы не имеем права.

«Этот пристальный, остро внимательный взгляд, это выражение жадной, требовательной, настороженной и вместе с тем бесконечно нежной привязанности всякий раз появляется на лице Джаспера, когда оно обращено к гостю. И взгляд Джаспера при этом никогда не бывает рассеянным; глаза его прямо-таки впиваются в лицо Эдвина.»

«С этими словами юноша — он и в самом деле еще юноша, почти мальчик — кладет руку на плечо Джаспера, а тот дружески и весело кладет ему на плечо свою, и, так, обнявшись, они входят в столовую.»

«— Посмотрите на него! — с восхищением и нежностью, но и с добродушной насмешкой восклицает Джаспер, протягивая руку к Эдвину; он и любуется им и слегка над ним подтрунивает.»

То есть, Эдвин Друд — «свет в окошке» для Джека Джаспера, и он искренне любит его, желает ему счастья, прежде всего — в скором браке.

Какое же отношение у Джаспера к Розе Баттон, невесте Эдвина? Хорошее, именно как к невесте любимого племянника. Но не более того. Вспомним, что сердце Джаспера занято любовью к покойной Этелинде. По большому счету, девочка ему безразлична. Он несколько месяцев раз в неделю дает ей уроки музыки (то есть, они видятся крайне редко и коротко) и даже не знает, когда у нее день рождения.

«— Ах, Джек, молодчинище! — восклицает юноша, хлопая в ладоши. — Но послушай, скажи-ка мне: чей сегодня день рождения?

— Не твой, насколько я знаю, — отвечает тот после минутного раздумья.