Анатолий Ланщиков - Достоверность характера

Самоубийство Симурдэна — это искупительное само­пожертвование. Долг революционера — превыше всего, но он не может отменить и другого долга. В этой после­довательности и заключается нравственный закон эпохи, в своем высшем проявлении.

«Стой! выпала люлька с табаком; не хочу, чтобы и люлька досталась вражьим ляхам!» «И люлька...» А что же еще? А еще сыновья. Остап и Андрий. После их гибе­ли Тарас искал успокоения в кровавой мести, в жестоко­сти, но не нашел. Долг перед народом исполнен, а вот от­цовский долг? Не в муках ли, как искупительном само­пожертвовании, нашел Тарас так жадно искомое им уте­шение?

Абстрактны ли нравственные истины? Да, абстракт­ны, если они выводятся умозрительно. Пример тому — рассказ С. Моэма, в котором абстрактны не только нравственные истины, но и идеи гражданственности и патриотизма. Проблемы патриотизма, гражданственности, нравственности носят абстрактный характер до тех пор, пока они выводятся не из правды человеческого характера, рассматриваемого как результат духовного пути народа, а из отвлеченных, умозрительных положений, привноси­мых извне. И в этом отношении нравственные и граж­данские искания Гоголя и Гюго никак нельзя назвать абстрактными. А вот у Моэма и нравственность, и граж­данственность взаимообусловленно абстрактны.

5

Вероятно, от нравственных проблем, поставленных вой­ной, можно было бы и отмахнуться, не принеси их ос­тавшиеся в живых Ананьевы, Степки Толкачи, Сотниковы, Рыбаки и другие в мирную жизнь. Пусть потом эти про­блемы решались по-другому и последующая жизнь присо­вокупила к ним новые, но поиск все равно шел в на­правлении нравственного закона, открытого в период войны.

Конечно, на поверхности жизни всегда видны лишь поступки, в период войны их совершалось великое мно­жество, и за каждым их них лежал напряженнейший поиск нравственного выбора, пусть почти всегда корот­кий по времени, но от этого, вероятно, еще более интен­сивный. Нет, Быков не просто «конструирует» ситуации и пропускает через них своих героев, он исследует филосо­фию подвига во всем ее жизненном многообразии, его не удовлетворяют не только однозначность характеров, но и однозначное прочтение человеческих поступков. Так, про­мелькнули, скажем, у него в повести «Круглянский мост» комбриг Преображенский, партизаны Ляхович и Шустик, и факты их поведения (а за каждым таким фактом ле­жала проблема нравственного выбора) становятся в даль­нейшем для Быкова предметом художественного иссле­дования. От Преображенского и Ляховича писатель при­шел к Сотникову, от Шустика — к Рыбаку, а от Сотникова и Рыбака — к героям пьесы «Решение». Творчес­кий процесс у Быкова носит непрерывный характер, у него одно произведение как бы логически вытекает из другого, ибо и в жизни решение той или иной нрав­ственной проблемы не является уделом одного лица и не замыкается на одном лице, в том-то и дело, что важ­нейшие проблемы времени имеют множество индивидуаль­ных решений, равнодействующая которых и определяет нравственный закон эпохи. Стало быть, этот закон в ка­кой-то степени зависит от каждого, но в то же время он не равнозначен ничьей в отдельности нравственной воле.

У нас довольно широко распространено мнение, будто на войне всякий хороший человек становился очень хо­рошим, а всякий плохой — очень плохим. По этому рецепту и создаются иные произведения о войне, но беда не в том, что такие произведения создаются, а в том, что по существующим для них меркам порой измеряются достоинства произведений, отличающихся настоящей пси­хологической глубиной и подлинными художественными достоинствами. Так, некоторые критики, по сути дела, не анализировали повесть «Сотников», а подгоняли ее под из­вестный всем «ответ», искажая не только содержание ха­рактеров и идейно-нравственный смысл повести, но даже ее текст. Зная, например, что в финале произведения Сотников героически примет смерть, а Рыбак смалодуш­ничает, делалось все, чтобы в каждом предшествующем финалу эпизоде узреть будущий подвиг Сотникова и пре­дательство Рыбака.

В частности, в заслугу Сотникову ставилось и то, что он пошел на задание, будучи больным.

А вот что об этом говорится в тексте: «Кашляли, простуживались многие, но простуда не считалась в лесу болезнью. И когда там, у костра на болоте, командир выз­вал его по фамилии, Сотников не подумал о болезни. А узнав, что предстоит сходить в село за продуктами, даже обрадовался, потому что все эти дни был голоден, к тому же привлекала возможность какой-нибудь час по­греться в домашнем тепле».