Анатолий Ланщиков - Достоверность характера

А теперь вновь отвлечемся от военной биографии старшего лейтенанта Ананьева и переместимся на не­сколько иной уровень.

Близится к концу первый месяц войны, немецкие пол­чища глубоко вклинились в пределы нашей страны и уже нацелились на Москву и Ленинград. 18 июля в сводках промелькнуло сообщение, что наши войска под Сольцами нанесли контрудар, однако это сообщение вскоре «затеря­лось» среди прочих тревожных сообщений. А под Сольца­ми тогда произошло вот что.

Соединения 11-й армии [5] ударили в незащищенные фланги 56-го танкового корпуса немцев, наступавшего на Ленинград вдоль реки Шелонь по дороге Дно — Новго­род, выхватив «кусок» в несколько километров. Были за­хвачены трофеи и пленные. Конечно, этот удар не мог внести никакого перелома, однако для немцев он оказался, видимо, довольно чувствительным, если Гитлер приказал приостановить наступление на Ленинград [6].

Немецкое командование, разумеется, понимало, что фланги их танкового корпуса уязвимы, но общая обста­новка на фронте вроде бы оправдывала такой риск. С нашей стороны операция была тщательно продумана, удар был нанесен наверняка, дерзость уравновешивалась ос­торожностью: об окружении немецкого корпуса, естествен­но, никто не помышлял. Все выдержано в духе того вре­мени.

А вот другая операция, Уманская, кстати, тоже как-то забытая. Ее провели войсками 2-го Украинского фронта ранней весной сорок четвертого года, сразу же после Корсунь-Шевченковской. Наступление началось без до­статочной подготовки в самых неблагоприятных условиях ранней весны, когда дороги стали абсолютно непрохо­димыми, и фронт наступал, фактически не имея тыла. Командующие армиями, бросив штабы, с небольшими опе­ративными группами устремились на танках вперед. Связь была эпизодической. Горючее добывали в брошенных нем­цами машинах. Питались, как тогда говорили, «по ба­бушкиному аттестату». «Основная тяжесть подвоза гру­зов,— вспоминал потом бывший начальник штаба фрон­та маршал М. В. Захаров,— непосредственно в войсках легла на гужевой транспорт, вьючные подразделения; во многих случаях грузы (особенно снаряды и мины) пере­носились на руках» [7].

Провались эта операция, и на причины ее неудачи смог бы указать любой бывалый сержант, настолько ее про­ведение противоречило элементарным законам военного искусства. Операция проводилась по принципу ротного Ананьева: «Рубанем — посмотрим!» И «рубанули»! Толь­ко убитыми противник потерял 62 тысячи солдат и офи­церов, а наши войска, преодолев по бездорожью око­ло четырехсот километров, вышли на границу Румы­нии.

Перед нами два характера удачных наступатель­ных операций, и каждый воплотил черты своего времени. Под Сольцами была использована тактическая ошибка противника (опять-таки «зависимость» от противника), и операция проводилась по всем законам военной науки. После столь удачного контрудара 11-я армия вновь на­чала отходить. По своему духу эта операция напоминает тот бой под Невелем, которым руководил старшина Ана­ньев.

Уманская операция проводилась вопреки многим, хотя и не всем, законам военной науки. Теперь командиры на­учились мыслить творчески, научились определять глав­ный фактор, который в данный момент мог оказаться решающим. И таким фактором тогда, после Сталинград­ского сражения, Курской дуги, форсирования Днепра, Корсунь-Шевченковской битвы, был наступательный порыв войск (Как видим, теперь уже учитывалось главным образом положение собственных дел.) По духу своему Уманская операция во многом напоминает бой роты старшего лейтенанта Ананьева, и вполне возможно, что Быков описал как раз один из эпизодов этой операции.

У иных авторов наступательный порыв войск изображается примерно так: приезжает в подразделение «высокий» командир и завязывает с солдатами беседу по душам. Солдаты спрашивают, как скоро начнется наступление. Тем дело и ограничивается: мол, в войсках зафиксирован наступательный порыв.. У Быкова проблема решается совсем иначе. Мы уже отмечали, что инициатива атаки с ходу одновременно исходили и от командира роты Ананьева, и от командира взвода Ванина, и от солдата Кривошеева. Пожалуй, наиболее настойчивым был здесь солдат Кривошеев. Когда Гриневич отговаривал Ананьева от атаки, Кривошеев, нарушая субординацию, вмешался и их разговор. «Ну! Пока охранение не выставили, — подхватил Кривошеев. — А ракеты ни черта не светят — снег с дождем забивают». Если вдуматься в эту подсказку, то нетрудно в ней обнаружить очень здравый смысл. А когда атака начнется, Кривошеев все рав­но не успокоится: «Мы к ним сбоку зайдем. Они вправо развернулись, а мы с фланга».