Николай Гуданец - Загадка Пушкина

Только хвастать своими воинственными намерениями подавно не стоило. В августе 1821 г. по Москве вовсю ходили слухи о бегстве Пушкина к восставшим грекам 108, и тогда же, по знаменательному совпадению, Пушкин жалуется в письме С. И. Тургеневу, что «смотритель Инзов» больше не отпускает его «подышать чистым европейским воздухом» (XIII, 31) в Одессу. Разумеется, генерала предупредили о планах его подопечного. Тайная полиция не дремала, но в данном случае наилучшую услугу ей оказал, как несложно догадаться, несдержанный язык самого Пушкина.

Пожилой генерал, полюбивший сорванца-сочинителя как сына, опасался, что тот улизнет в Грецию и там сгинет ни за понюшку табаку. С тех пор вояжи непоседы Пушкина прекращаются, он практически безвылазно пребывает в Кишиневе. Впрочем, Инзов разрешает ему в конце года поездку по Бессарабии в компании подполковника И. П. Липранди.

Вряд ли увеселительное турне организовали просто так, чтобы неблагонадежный сочинитель развеялся. Штука в том, что едва Пушкин появился в Кишиневе, на следующий же день, 22-го сентября Липранди подружился с ним и окружил своими заботами. Как выразился бы современный профессионал, «взял объект в плотную разработку». А в декабре 1821 г., заодно занимаясь служебными расследованиями в Измаиле и в Аккермане, в тесном двухнедельном общении бравый офицер наверняка сумел прощупать своего попутчика до самого донышка.

Все говорит о том, что генерал Инзов не знал о главной профессии И. П. Липранди, ценного агента полиции, внедренного в самую гущу кишиневских офицеров-заговорщиков 109. Выжимки из агентурных донесений спрессовывались в рапорты столичному начальству, а оттуда рикошетом возвращались — уже на стол наместника Инзова, в виде запросов или приказов. Непосвященный мог лишь догадываться, откуда почерпнуты сведения, брезжащие в изнанке официального документа.

Но мы-то теперь можем оценить, насколько удалось матерому сексоту Липранди выудить всю подноготную Пушкина. Ибо за последующие полтора года генерал Инзов не рискнул разрешить своему любимцу ни единой отлучки.

Думаю, муза Клио несправедлива к такому выдающемуся деятелю, как И. П. Липранди. Он преимущественно известен как автор добротных мемуаров о Пушкине, да и то лишь среди заядлых книжных червей.

Между тем он был декабристом, и отнюдь не рядовым. Практически уникальным.

Арестованный 17 января 1826 г., уже через месяц И. П. Липранди вышел на свободу, оправданный вчистую. Хотя сохранились документальные свидетельства, в том числе доносы тайных агентов, где он фигурирует как член подпольного общества 110.

Генерал-майор С. Ф. Желтухин в январе 1826 г. писал своему другу об арестованном Липранди с недоуменным возмущением: «Верно, ни одного из бунтовщиков не отправляли так снисходительно, как кишиневского, ибо по получении повеления дали ему жить три дня, каждый у него бывал с утра до вечера, хотя и находился полицейский чиновник, но в другой комнате сидел; все его люди находились при нем свободно и в дополнение всех сих послаблений писали у него в комнате при нем и бумаги по секрету, которые он, однако, не видел. Так ли отправляют и берутся за изменников отечества и государя?» 111. Воспитанные в духе воинской чести люди бывают недогадливы. Генерал и не подозревал, что наблюдает всего лишь топорную инсценировку ареста.

Уже в 1828 г. Липранди по указу императора возглавил свежеучрежденную высшую тайную политическую полицию. Это при том, что его фамилия числилась в «Алфавите декабристов», составленном А. Д. Боровковым специально для царя. В документе, с которым Николай I неукоснительно сверялся при каждом служебном назначении.

Благополучно дослужившись до генерал-майора, в 1840 г. Липранди покидает армию ради службы в министерстве внутренних дел. Похоже, именно туда его всегда влекло жизненное призвание, и на посту чиновника особых поручений незаурядные дарования сексота раскрылись в полном блеске. Он зарекомендовал себя как весьма толковый и расторопный сотрудник.

А спустя девять лет в его сети попалась отменно крупная рыба: тайный агент Антонелли внедрился в общество петрашевцев под непосредственным руководством многоопытного Липранди. Значит, его стараниями возвели на эшафот и гноили на каторге Достоевского.

По иронии судьбы звездный час Липранди положил конец его карьере. Омрачилась пятнадцатилетняя теплая дружба с Л. В. Дубельтом, возревновавшим к успешному вторжению конкурента в епархию III отделения. Да и многие другие влиятельные сановники были недовольны раскрытием заговора, который Липранди тщился изобразить крупным и опасным. А заодно чиновник принялся обличать пороки собственного ведомства, и вот это уже не лезло ни в какие ворота. Представленный к причитающемуся ордену, он не получил награды, а потом его и вовсе выдворили в отставку.