Карл Проффер - Ключи к Лолите

На что щепетильный Гумберт, со своей стороны, мог бы, презрительно фыркнув, ответить, что он, по крайней мере, не страдает некрофилией. Вот так все, что для одного является извращением, для другого становится предметом гордости.

Возможно, здесь содержится мифологическая аллюзия, связанная с Посейдоном (и одним из трех его братьев) или Нереем, одним из "морских старцев". Позднее Гумберт пишет:

Вспоминаются мне похабные морские чудовища, кричавшие "Mais allez-y, allez-y!" ["Продолжайте, продолжайте!"], Аннабелла, подпрыгивающая на одной ноге, чтобы натянуть трусики; и я, в тошной ярости, пытающийся ее заслонить. [с. 70]

В "Защите Лужина" осознание героем этой цикличности своего жизненного пути, соединяясь с одержимостью шахматами и попытками вырваться из замкнутого круга, приводит его к самоубийству.

См. ниже с. 134–135, где рассматривается параллель "Шарлотта — Лолита".

Гумберт так говорит о первой встрече с Ло: "…моя ривьерская любовь внимательно на еня глянула поверх темных очков", и чувствует себя королем, нашедшим утраченную принцессу — в некотором княжестве у моря, без сомнений.

Побуждаем праздным любопытством, я думаю о том, что было бы интересно узнать, сознательно Набоков задумал параллель "Лолита — Аннабель" как пародию на теорию Фрейда (что весьма вероятно) или же сначала возникла аллюзия и тема периодических повторов жизненных ситуаций, а только потом Набоков решил вставить издевательские намеки на Фрейда, дабы читатели не сделали ошибочных выводов о сознательных и бессознательных действиях Гумберта или об отточенном искусстве Гумберта-Набокова.

В реконструкции своего дневника Гумберт не озаботился расставить даты, но, собрав воедино крупицы информации, разбросанные по всей рукописи, и сверившись с календарем, можно уточнить датировку. В принципе, небольшое пнинианское изыскание позволило бы создать абсолютно точный календарь всех событий романа, включая рождение Лолиты (1 января), ее освобождение из-под власти Гумберта (4 июля) и смерть (на Рождество).

Dwarf Conductors [Карлики-водители] = little car men [Маленькая Кармен].

Подобный прием Набоков применил и в более ранней работе: "Шторы задернуты, горит свеча, Gentle Jesus, meek and mild, something-something little child…" (" добрый Исусе, кроткий и мягкий, что-то такое маленькому дитяти…" — "Память, говори", с. 384).

Carmencita = Little Carmen = Dwarf Conductors — сложный двуязычный каламбур.

Шарль Перро — [Цит. по: Волшебные сказки. Горький, Волго-Вятское книжное издательство. ] С. 34.

Здесь, возможно, тоже есть добавочная аллюзия на "морского деда и его братца", бестактно прервавших Гумберта, когда он лихорадочно пытался овладеть Аннабеллой Ли на ривьерском берегу — за много лет до встречи с Лолитой.

Проспер Мериме — [Цит. по: Новеллы. М., «Правда», 1981. Перевод М. Лозинского. ] С. 191, 192.

Мериме переписывался с другом Пушкина Сергеем Соболевским. Он восхищался пушкинскими произведениями и позже (1849–1852) работал над переводом "Пиковой дамы" и «Цыган». См.: Л. Коган, "Пушкин в переводах Мериме", Временник пушкинской комиссии, 4–5, М.—Л., 1939, с. 331–356. См. также: Н. Mongault, "Pouchkine en France", Revue de Litterature comparee, № 17 (1937), и Б. Томашевский, "Пушкин и Франция", Л., 1960.

Пушкин в свою очередь испытал сильное влияние Мериме. Его "Песни западных славян" — это по большей части стихотворные переложения "La Guzla" Мериме — литературной мистификации, которая ввела Пушкина в заблуждение.

Этот сюжет обычно трактуют как развенчание Пушкиным лирического героя Байрона. Но от ношение Пушкина к своим персонажам редко бывает столь прямолинейным. Несомненно, он в какой-то мере сочувствует Алеко; в конце концов, Земфира таки стерва.

Одно из тех слов, которое фонетически и анаграмматически маскирует имя Куильти: Que lquepar t Island.

С другой стороны, достаточно уже слов песенки о Маленькой Кармен (с. 79), чтобы создать ложное впечатление у любого читателя.

Намеренное использование двусмысленности; эта фраза [В английской версии: Reveillez-vous, Laqueue, il est temps de mourir!] используется в среде не очень культурных парижан и переводится как "Вставай, член, пора умирать". Разумеется, «умирать» в данном случае означает "испытывать оргазм".