Сьюзен Сонтаг - Против интерпретации и другие эссе

Мира, в котором писались эти эссе, больше нет.

Вместо утопической эпохи мы существуем теперь во времени, которое переживается как конец – точнее, уже пройденный конец – любых идеалов. (А значит, и конец культуры, поскольку настоящая культура немыслима без альтруизма.) Может быть, это лишь иллюзия конца – не более иллюзорная, чем убеждение тридцатилетней давности, будто мы на пороге великих позитивных изменений культуры и общества. Но я думаю, что это все-таки не иллюзия.

Дело не просто в том, что от шестидесятых отреклись, что тогдашний дух инакомыслия отвергнут и стал предметом острейшей ностальгии. Все сильнее победоносные ценности потребительского капитализма подразумевают – больше того, навязывают – смешение культур, дерзость и право на удовольствие, которые я отстаивала совсем по другим резонам. Любые рекомендации действуют в определенных рамках. Рекомендации и воодушевления, выраженные в эссе моей книги, стали теперь достоянием многих. Произошло нечто, сделавшее эти маргинальные взгляды более приемлемыми, – то, о чем я не подозревала и что, разумей я лучше мое время, тогдашнее время (присваивайте ему, если угодно, имя десятилетия), сделало бы меня более осторожной. Произошло то, что можно без преувеличения назвать полной трансформацией культуры, тотальной переоценкой ценностей, у которой много имен. Воцарившийся порядок допустимо назвать и варварством. Воспользуемся выражением Ницше: мы вступили, по-настоящему вступили в эпоху нигилизма.

Поэтому я не могу никому помочь посмотреть на эссе, составившие книгу «Против интерпретации» с известной иронией. Мне по-прежнему нравится большинство из них, а некоторые – скажем, «Заметки о кэмпе» или «О стиле» – особенно. (Единственное, что в сборнике не нравится мне совершенно, это две театральные хроники, краткий результат заказа от литературного журнала, с которым я была тогда связана, – увы, я была вынуждена, вопреки нежеланию, его принять.) Да и кому бы не польстил факт, что сборник его задиристых эссе, написанных больше тридцати лет назад, продолжает занимать новые поколения читающих по-английски и на многих других языках? И все же я советовала бы читателям – возможно, им потребуется некоторое усилие воображения – не упускать из виду более широкий контекст того восхищения, которым были продиктованы страницы этой книги. Призыв к «эротике искусства» вовсе не означал для меня умаления критически настроенного интеллекта. Похвала произведению, третировавшемуся в ту пору как «популярная» культура, вовсе не означала тайного заговора против высокой культуры и ее сложности. Когда я (например, в эссе о научной фантастике и о Лукаче) осуждала некоторые разновидности легковесного морализма, то делала это во имя более внимательной и менее самодовольной серьезности. Я только не понимала (и, может быть, меньше других была способна понять), что сама серьезность выступала тогда одним из первых симптомов утраты доверия к культуре в целом и что некоторые образцы нонконформистского искусства, которыми я наслаждалась, могут подпитывать поверхностный, чисто потребительский нонконформизм. Тридцать лет спустя нормы серьезности едва ли не полностью подорваны, воцарилась культура, наиболее явные и влиятельные ценности которой заимствованы из индустрии развлечений. Сама идея серьезного (и достойного) представляется большинству чудаковатой, «нежизненной», а кому-то – в зависимости от темперамента – еще и вредной.

На мой взгляд, прочтение или перечитывание «Против интерпретации» как влиятельного и новаторского свидетельства об ушедшей эпохе не будет ошибкой. Но я читаю – и, поддаваясь ностальгии по утопии, хотела бы, чтобы эту книгу читали – совсем иначе. Я надеюсь, что ее нынешнее переиздание и привлечение к ней новых читателей внесут свой вклад в донкихотское предприятие по поддержке тех ценностей, исходя из которых писались эти эссе и рецензии. Выраженные в них вкусовые оценки можно опровергнуть. Обосновывающие их ценности – нет.

[1996]

Пер. Бориса Дубина

Пол Тек (Джордж Джозеф Тек, 1933–1988) – американский художник и скульптор, друг Сонтаг, среди их общих друзей были скульптор Ева Хессе и фотограф Питер Худжар; впоследствии Сонтаг посвятила памяти Тека свою книгу «СПИД и его метафоры» (1988).

Настоящий сборник составили эссе и заметки, написанные Сьюзен Сонтаг в 1962–1965 гг. и печатавшиеся в журналах Partisan Review, New York Review of Books, Commentary, The Nation и др.