Вадим Чирков - Зажги звезду. Рассказы о красных следопытах

Если бы в конце каждого письма была строчка «Продолжение следует», ждать было бы легче. Но следующее приносило новое неожиданное сообщение, и следопыты не знали, куда, в какое место боя за мост его поставить.

«В ночь на 23 июня группа наших пограничников й местных жителей, знающих румынский язык, переправилась через Прут. Задания группы я не знаю, но, кажется, оно было связано с мостом»…

Неужели бросок во вражеский тыл? Разве он был возможен в тех условиях, в каких оказались пограничники? Они были на своей земле, но все равно в осаде. Ведь немцы в это время бомбили Прибалтику, Белоруссию, Украину, Севастополь. Во многих местах они далеко уже углубились на территорию Советского Союза.

Письма, где следопыты спрашивали об этом эпизоде, ответа не принесли. Бросок в тыл, видимо, был проведен скрытно, знали о нем немногие. Кто-то что-то слыхал, конечно, но ни фамилий участников, ни цели перехода румынской границы никто назвать не мог.

В следопытском деле неожиданность случается часто. Хотя можно ли говорить о неожиданности, когда ищешь?

Как-то Петра Ивановича окружили в коридоре.

— Угадайте, что мы нашли?!

По лицам ребят учитель видел, что находка немалая и касается она, скорее всего, последнего поиска.

— Неужели рейд за границу? — спросил он.

— Да!! — Ив его руках очутилась… тетрадь сочинений по русскому языку ученицы шестого класса Тани Черногач.

— Ну, — засомневался Петр Иванович, — если секретные сведения пограничников известны даже шестиклассникам, то…

— А вы почитайте, почитайте! — ответили ему.

Сочинение называлось «Бойцы вспоминают…»

«Однажды мой, дядя Константин Данилович Раецкий рассказал нам вот что.

«На второй день войны меня вызвали в Липканскую пограничную заставу. Штаб располагался в доме бывшего помещика Дитмара (сейчас в нем больница). Меня ждал начальник контрразведки майор Антонюк. Он спросил:

— Вы недавно служили в румынской армии. Значит, порядки их и команды знаете?

— Знаю.

— Нам нужна ваша помощь. — Вид у майора был усталый, но взгляд все равно внимательный.

— Слушаю, — ответил я по-солдатски.

Майор еще раз глянул на меня и заговорил. Нужно во что бы то ни стало побывать на той стороне и подключиться к вражеской телефонной связи. Разведчики к операции готовы, но нужны люди, знающие румынский язык, — на случай неожиданной встречи. Задание серьезное, опасное — опаснейшее, если честно сказать. Соглашусь ли я?.. Я сказал, что согласен. Тогда майор предложил мне подобрать еще несколько парней-молдаван и быть к ночи готовыми…

Вечером мы все встретились в отряде. Здесь нам дали обмундирование румынских солдат, а мне — офицерскую форму. Этот офицер, сказали мне, был сброшен с моста взрывом прямо в руки пограничникам…

Переоделись, посмеялись новому нашему виду, пошутили… Получили все для телефонной связи. Инструктировал нас офицер разведотдела Гончарук, заместитель Антонюка.

К 12 часам нас доставили в Ширеуцы, к самой реке. Там сидел красноармеец с наушниками, нам объяснили, что он будет принимать разговоры, когда мы подключимся к румынам.

Через Прут мы переправлялись на надувной резиновой лодке. Ступили на вражеский берег, и я, помню, тогда подумал: раз на такое мы способны в самом начале войны — не владеть Гитлеру советской землей.

Всей группой направились в сторону Краснолевки, где проходила телеграфная линия. Шли долго, осторожно, минуя окопы и батареи…

Наконец у цели! Вокруг никого, столб, провода… Наша сторона далеко, там ни огонька, и молчит, притаившись. Надеваю «когти», лезу на столб, за мной тянется провод. Подсоединяюсь, — готово! Неужели все? Соскользнул вниз, доложил старшему группы: связь есть! Он вынул ракетницу. Ракет немцы и румыны пускали в эту ночь много, так что наша ничьего внимания не должна была привлечь, разве что цветом: желтая. Когда она взлетела, там, на нашем берегу, красноармеец, что сидел с наушниками, начал подслушивание.

Можно идти домой.

Назад шли мимо села Радоуцы, через кладбище. Всегда побаивался я кладбища, помня всякие байки про мертвецов, что встают по ночам из могил, а тут шел от креста к кресту, и хоть бы что. Живые были пострашнее мертвых в ту ночь.

В один из моментов чуть не расхохотался. Кладбище уже заканчивалось, когда впереди что-то шурхнуло. Мы все замерли. Вижу: Ваня Черный руки в стороны расставил и стоит не шелохнувшись. Это чтобы на крест походить… Шум больше не повторился: наверно, то собака была или птица ночная, — и мы двинулись дальше.