Вадим Чирков - Здесь не хватало собаки

У Светы Назаровой не было собаки. Что это такое — когда у человека десяти лет нет собаки — объяснять никому не надо. Все знают, как это называется. И вот Света, чтобы не чувствовать себя совсем уж несчастной девочкой, девочкой, обойденной судьбой, стала ходить к соседям, у которых был сенбернар, и водить его на прогулку.

Соседи Свете всегда были рады, всегда — я сейчас объясню почему. Сенбернар был куплен соседями еще щенком сыну Ромке. Ромка дал страшную клятву, что будет за собакой убирать, прогуливать ее, учить, дрессировать… Он собаке обрадовался безмерно и первое время действительно возился со щенком с утра до ночи, забывая о собственной еде и об уроках. Потом… Потом, когда быстро выросшего паса понадобилось регулярно, утром и вечером, а иногда и днем выводить на улицу, Ромкина любовь к нему стала охладевать. У него находились другие дела, — мало ли их! — когда собака просилась в дверь. Садко, так звали псину, стал выводит на прогулку папа. Если папы дома не было, выводила худенькая Ромкина мама. Мама то скакала за огромным псом галопом, то расшибалась о дерево, то даже падала, а Садко тащил ее за собой безо всяких для себя усилий.

— На такой псине дрова возить, — говаривал, видя эти картинки, старик, их сосед, большую, часть дня проводивший на улице. — Это ж надо — собаки нынче величиной с лошадь!

Света соглашалась на все ради того, чтобы побыть с собакой. В прихожей Садко радовался ей, как никому, наверно, на свете. Он заключал Свету, нависая над ней, в мохнатые объятия, целовался, как было принято в этой семье при встрече с гостями, или просто сбивал с ног… Зато во дворе забывал о девочке, выведшей его на прогулку, будто той и не существовало. Маленькая Света летала за Садко как бантик, привязанный к поводку.

Всякий раз Свету предупреждали, что у пса бывает непредсказуемое поведение, и чтобы она была с ним настороже… но ничего непредсказуемого Садко пока себе не позволял.

На пустыре между домами, как и полагается любому кобелю, носился от запаха к запаху. Он должен был узнать, что произошло здесь за время его отсутствия — кто из знакомых собак заходил, что делал, не забегала ли чужая собака, а если да, то с какими намерениями. Он утыкался тяжелой мордой в землю и, сопя, как пылесос, нюхал до тех пор, пока воображение не рисовало оставившего запах. «Ага, — говорил, наверно, себе Садко, — это тот пес, у которого ляжка в репейнике и который всегда убегает, когда я здесь появляюсь…» Над иными сенбернар глубокомысленно застревал чуть ли не на пять минут, исследуя землю носом, как Шерлок Холмс — лупой. Света терпеливо ждала собаку, с уважением относясь к ее розыскным делам.

Но однажды случилось то, о чем Свету предупреждали.

Садко, попав на пустырь, так дернул свою провожатую, что та взлетела. Пес со всех ног понесся к дороге, и можете себе представить Свету, что была, верно, в три раза легче его. Она еле успевала иногда коснуться ногой земли, а большую часть времени планировала, руля одной рукой.

На дороге пес перешел на рысь, рысцой бежала за ним и Света, хватая широко раскрытым ртом воздух. Через каждую минуту Садко опускал нос к земле, проверяя направление. Что его звало, что вело куда-то — неизвестно.

Света могла, конечно, позвать на помощь, но побоялась, что об этом расскажут хозяевам Садко, и в результате ей не доверят больше собаку. Да и кто из прохожих осмелится приблизится к громадине сенбернару, спешащему по своему делу! Известно ведь, что эта порода была выведена как порода спасателей…

Не останавливаясь, пес протащил Свету одну улицу, повернул на другую, пробежал половину этой и вдруг со всех четырех лап кинулся к высокому зданию с красной вывеской — Света не успела прочитать ее, потому что в секунду влетела вслед за псом в вестибюль. Садко скачками понесся на второй этаж… Там был длинный коридор с ковровой дорожкой, но Света пролетела и его, не успев даже испугаться. И тут ее подопечный, ударив тяжелыми лапами дверь, ворвался в чью-то приемную. Секретарша там взвизгнула, откинувшись к стене, и ни на что больше не решилась. Пес встал на задние лапы и открыл дверь, нажав на золотую ручку — он этому научился еще дома.

Сенбернар и Света оказались в большой комнате, где за одним столом сидела женщина с белым лицом и пышной, как дворец, прической, а за другим, длинным, приставленным к первому торцом, — несколько мужчин. Чуть в стороне от столов стоял еще мужчина — с опущенной головой. На стук двери он даже не обернулся. Садко осмотрел всех, остановил глаза на мужчине с опущенной головой, что-то такое по-собачьи понял и… залаял на него. Залаял… но как? Сенбернара можно было понять двояко. Либо он лаял как на виноватого, спрашивая при этом глазами у окружающих, правильно ли он делает. Либо же так, будто отыскал в снежных горах терпящего бедствие, засыпанного лавиной человека, и лает, лает, торопя идущих следом спасателей…