Вадим Чирков - Зажги звезду. Рассказы о красных следопытах

— Наши! Наши!

— Мои, — 1 говорил полковник Серебров. — Мои…

Сейчас на месте этой могилы стоит один из самых известных в Молдавии памятников — высокий обелиск, слова на котором видны издалека: «Никто не забыт, ничто не забыто».

Пятнадцать имен погибших здесь уже названы, но двадцать пять еще ждут своей очереди, двадцать пять неизвестных.

Мало надежд, что им вернут имена: 95-я Молдавская стрелковая дивизия, что обороняла Молдавию, дралась потом под Одессой и почти вся полегла в битве за Севастополь. Знамена полков были вывезены на подводной лодке. А 161-й полк воевал еще и за Сталинград, воевал храбро, его знамя находится в Центральном музее Вооруженных сил СССР.

Полковника в отставке, главного красного следопыта республики Евгения Ивановича Красовского'знали в Молдавии очень многие. И в стране тысячи родственников погибших во время войны и ветеранов с благодарностью произносят это имя — с помощью Красовского они получили возможность поклониться могиле солдата, встретиться с однополчанином, адрес которого был неизвестен.

Из-за тяжелого ранения, полученного в августе 1941 года, он не смог довоевать и жил, завидуя тем, кто дорогами войны дошел до Берлина.

Однако доля его в общем деле Победы и памяти о войне на сегодня велика. Он поднял из безвестности столько павших, столько восстановил добрых имен, о стольких подвигах стало известно благодаря полковнику в отставке Красовскому!

…Письма главному красному следопыту республики все идут и идут, кладутся по привычке на его рабочий стол — от поисковиков, от родственников погибших воинов, от ветеранов, ищущих однополчан. Самые последние — от Лидии Кулькиной, сестры летчицы, погибшей в Молдавии, от следопытов Киева, Херсона, Дзержинска, Ташкента…

Полковнику пишут, веря, что такой человек — будет жить долго-дол го, помогая бессмертию тех, кто не уходит из сердца.

На памятниках павшим высечены их имена. То десятки, а то и сотни. За каждым именем — человек.

И судьба за каждым именем, как и большинство военных судеб, необыкновенная.

Молчит камень над могилой, молчит имя, да и что в нем, таком распространенном, например, таком простом, как Иван Иванов? Оно не задержит ни взгляда, ни внимания.

Но если Попытаться узнать что-то об этом человеке и если узнаешь — глаза издали будут находить его имя среди других на памятнике — словно ты был знаком с ним лично или он твой родственник.

Маленькое село Ташлык на Днестре известно в нашей стране тысячам людей. В апреле 1944 года у села Ташлык 95-я стрелковая дивизия форсировала Днестр.

Школа в селе носит имя командира пулеметного расчета Антона Антонова, чья лодка первой пересекла кипящую от взрывов бомб и снарядов реку.

Одна из улиц названа именем героя, погибшего во время переправы, — гвардии капитана Сергея Целых.

На памятнике у сельсовета — на четырех громадных цифрах из бетона — 1944 — высечены имена других павших в бою за село и при форсировании Днестра. Их много, более 700.

Красные следопыты Ташлыка ведут поиск вот уже более 15 лет. Они прибавили к известным 61 имя.

В Ташлык, к красным следопытам, приезжают из Москвы, Киева, Ташкента… Идут вместе с ними на берег, где стоит памятник 12 апреля 1944 года., дню, когда первые лодки двинулись навстречу огню, долго вглядываются в противоположный берег, будто и сейчас еще он может осветиться вспышками выстрелов.

Стоят молча, слыша, может быть, шум страшного боя, крики команд и просьбы о помощи, видя кипящую воду Днестра там, где сейчас текут мирные струи.

Потом, с трудом вернувшись из прошлого, начинают говорить, начинают рассказывать ребятам о бое, памятном на всю жизнь.

Сергей Владимирович Казанцев, приехавший по приглашению красных следопытов из Харькова, поведал о… собственной смерти. Он был в числе первых разведчиков, которые переправились через Днестр, чтобы выяснить, знают ли немцы о готовящемся броске через реку. При возвращении группу накрыло минами. Раненого Казанцева посчитали мертвым, но немцам не оставили.

В тот день хоронили нескольких. И вот, когда уже вырыта была братская могила, к ряду лежащих на земле подошел полковой врач, друг Казанцева, — попрощаться. Наклонил голову, вглядываясь в последний раз в лицо убитого, и вдруг закричал: