Геннадий Вдовин - Заслужить лицо. Этюды о русской живописи XVIII века

См. у П. А. Вяземского: «Однофамилец и приятель его [A. M. Пушкина. — Вд. ], Василий Львович (тоже особняк в своем роде), отличавшийся правильным и плавным стихом, не лишенным иногда изящности и художественности, смотрел с гордой жалостью на рифмокропание родственника своего и только пожимал плечами в классическом пренебрежении, но тот сокрушал его своим метким и беспощадным словом». Тот же автор в тех же «Старых записных книжках»: «Еще одна черта: несмотря на свое особничество, N. N. бывал в приятельских связях своих мало разборчив. Бывали приятелями ему нередко люди очень посредственные, дюжинные, даже, в некоторых отношениях, не безупречные, пожалуй, частью, и предосудительные. В этом отношении натура его была снослива. Одно натура его не могла вынести: соприкосновение с натурами низкопробными, низкопоклонными, низкодушными».

Цит. по: Вольтер. О душе. // Вольтер. Философские сочинения. М., 1989. С. 550.

См. употребление слова у Карамзина, Пушкина, Гоголя… Словарь Даля закрепляет это значение: «Личность — лицо, самостоятельное, отдельное существо» (Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 2. СПб.;М., 1881. Стб. 668–669). Почти то же самое происходило с понятием «характер». И потому прочтем у Достоевского без удивления: «Объявлялся характер и рекомендовал себя сам» (Достоевский Ф. М. Братья Карамазовы // Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч. в 30 тт. Т. 15. Л., 1976. С. 94). Ср. наблюдение такого тонкого современного слависта, как Игорь Клех: «Младший Щек незадолго перед войной сделался проповедником-спортсменом: ходил по перилам мостов <���…> Однажды на краю села он спилил верхушку ели так, чтобы на срез ствола поместились две его стопы, и оттуда, стоя, внушал нечто собравшимся жителям <���…> Для таких людей имелось здесь емкое слово с не вполне определенным значением — „характерник“…» (Клех, Игорь. Охота на фазана. Семь повестей и рассказ. М., 2002. С. 277).

См. о знаке «мака» в контексте рождества и успения: Софронова Л. А. Указ. соч. С. 311; Судник Т. М., Цивьян Т. В. Еще о растительном коде основного мифа: мак // Balcano-Balto-Slavika. M., 1979. «Характер рождественского ужина славян позволяет прямо сопоставить его с поминками» (Виноградова Л. Н. Зимняя календарная поэзия западных и восточных славян. М., 1982. С. 147). «Во время поминального обряда зерно полагалось разбрасывать по углам избы. Мак часто сыпали по пути с кладбища, а также на могиле. Мак — одно из наиболее мифологизированных растений и часто встречается как элемент обряда провожания покойника» (Там же).

Ломоносов М. В. Российская грамматика. СПб., 1757 (на титуле -1755). С. 12. Примечательно, что для эпохи возможно написание портрета «со слов»: «Один живописец за несколько времени разбогател, объявив, что способен написать портрет человека, не видя его; просил он только одного — чтобы заказчик портрета хорошенько все рассказал и описал лицо с такой точностью, чтобы живописцу нельзя было ошибиться. Получалось из этого, что портрет делал еще более чести тому, кто рассказывал, нежели живописцу; порой же заказчик принужден был говорить, будто портрет совершенно похож, ибо в ином случае художник выдвигал законнейшее из оправданий и объявлял, что коли портрет вышел непохож, то вина здесь того, кто не сумел описать ему облик человека» (Казанова Дж. История моей жизни. М., 1991. С. 167 и сл.) Почти столетие спустя Петр Вяземский все еще декларирует как новость: «Чтобы твердо выучиться людям, не подслушивать, а подмечать их надобно. Одни новички проговариваются, но и у самых мастеров сердце нередко пробивается на лице, или в выражениях» (Вяземский П. А. Записные книжки. 1813–1848. М. 1963. С. 279).

Осипов Н. П. Новый карманный словарь для щеголей и красавиц // Что-нибудь от безделья и на досуге, еженедельное издание, частию исторического, а частию морального, критического и публицистического содержания, взятого из лучших иностранных периодических писателей, но больше состоящего из самых новейших кратких российских сочинений. 1798. Вып. 4. С. 48.

Трезво взглянув, поймем, что переводится неизменно то из «них», чего не хватает у «нас». И наоборот. Эдгар По переведен на кириллицу прижизненно и стал предметом раздора («читал-не-читал») для специалистов по творчеству Н. В. Гоголя; Гоголь же вышел по-английски лишь в начале XX в.