Журнал - Ура бум-бум! №5 90

"Григорьев. У меня наволочка с пятнами крови…

Суд. Почему-же вы имея на руках такие доказательства, не заявили в милицию на незаконные действия сотрудника милиции?

Григорьев. Ну, я не мог предположить, что Бокалов устроит такую подлость мне, откуда я мог знать… Да он все равно меня посадил бы… Жаловаться на милицию… Ха-а…

Судья. Григорьев. Как вы отнеслись к появлению в вашей квартире участкового Бокалова?

Григорьев. Ну как, как… Ну как к домашнему насекомому. Он у меня за эти три года как домашний стал… Друг семьи…!

Из рассказов друзей Олега, да и рассказов его самого на суде и раньше дома можно было понять, что факт регулярного осмотра отдельной квартиры, где он жил, воспринимался посещавшими его людьми, а иногда и практически забираемых Бокаловым в отделение без всяких на то освований, как факт чудовищный, тем не менее облаченный в форму представителя существующей власти… На каких основаниях?

Такой вопрос задал суд в тот же день непосредственному исполнителю всех этих функций по очистке «притона» Бокалову. Он начал путаться, вспоминать какой-то протокол, журнал "по учету притонов", почему-то уничтоженный, а какое-то приложение оставленным, на основании которого и проходили все посещения квартиры Григорьева. Суд был в недоумении, суд не знал, как это объяснить.

Но наиболее потрясающим открытием для него стало известие /вроде от Бокалова/, что буквально минут через десять после нашего уведения из квартиры приходил еще один свидетель. Это заинтересовало суд. С помощью народа, киснувшего в зале, он был вычислен и приглашен на очередное заседание суда.

Весь, день 20 октября по коридору носилась сверхмощная идея: нужен принципиально новый свидетель, который должен выдать сногсшибательные, принципиально новые показания. И он появился.

После выходных, 23 октября, в коридоре суда появился тот, кого ждали. Это был старинный друг Олега Григорьева Володя Соколовский. Седоватый человек в крупных роговых очках. Работал на какой-то киностудии, делал документальные фильмы. Побывал с этой целью во многих странах.

А что он делал вечером у Олега Григорьева 11 февраля 1989 года? — спросил его суд. — А ничего. Просто зашел, — отвечал Соколовский. — А зачем зашли? — А проведать! — А что вы там увидели?

Вот это был уже другой разговор. А увидел Соколовский Бокалова дважды открывшего и закрывшего дверь квартиры Олега. Бокалов тогда так его и не впустил. "Хотя я и увидел в проем двери Григорьева, сидящего на диване и обхватившего руками затылок. На следующий день он показывал мне наволочку в крови и спекшуюся на затылке кровь в волосах."

Притон больше не упоминался. Суд ушел на совещание, затем объявил о окончательном дне заседания то-ли на следущий, то ли на позаследующий день и… больше мы его не видели!

Есть такое ощущение, знаете. Едешь-едешь на автобусе, мелькает все вокруг тебя… И вдруг остановка, сломалось что или авария. И ходишь вокруг, то присядешь, покуришь, опять походишь, а он стоит себе, долго стоит.

Вот такое свойство сломанной машины передалось и суду. Первая информация, которая дала пусть хоть какое разъяснение затишью, заставляла недоверчиво поежиться — заболел судья. Как то непривычно сразу было — судья, и вдруг заболел. Слесарь что ли какой… А что же дальше? А дальше, говорили, дело передадут другому. А когда же? А черт его знает, милые мои, знакомиться они будут…

Море, однако, не успокоилось и вторая волна прикатила следующую информацию. Судья не заболел, а просто прикинулся чтобы не испортить дальнейшую свою карьеру. Своим не угодишь с приговором — карьера по шипам пойдет, посадишь — общественность съест и не простит. А я вообще полагал, что он сошел с ума, когда прочитал стихи Олега.

Ну это классическое, а вот еще

Таким образом прошел почти целый месяц. Сколько народа травмировалось за это время, до ужаса. Именно физически. Мне на ногу упала стальная балка, на Игоря было совершено бандитское нападение, Виталик Угренович /друг Олега/ сломал ногу в трех местах и теперь ходит с палочкой.