Виталий Чечило - Солдаты последней империи (Записки недисциплинированного офицера)

Вся эта банда 5 ноября появлялась в Ленинске на генеральную репетицию. Поглядеть на это несусветное зрелище собирался и стар и млад. Описать увиденное невозможно. Над городом стоял мегафонный мат. Каждый командир вёл свою коробку. Командир доверял мне возить знамя части в машине, чтобы не украли ордена. Распускать на обед боялись – рядом находились магазины. Как-то совершили такую ошибку – половина народу напилась, а другая половина разбежалась. Часов через пять неустанного труда очерёдность уже не путалась. Шли нестройными рядами под барабан, некоторые не в ногу. Всех тешило, когда шли офицеры военно-строительных частей. Их немытые локоны из-под засаленных фуражек лежали на воротниках шинелей.

– Вы бы хоть раз в году постриглись!

Оркестром руководил майор, дослужившийся до старшего лейтенанта. Он был выпускником дирижёрского факультета, даже написал какую-то увертюру. Но этот непонятный москвич спился. Все относились к нему с сочувствием. Оставить человека неопохмелившимся считалось на полигоне страшным грехом. Утром на разводе сердобольный командир, видя мучения некоторых, бросал сквозь зубы:

– Пойди к начальнику тыла!

Или:

– Пусть Кожанов тебя примет.

А бедному дирижёру похмелится не давали дня три перед парадом. По сторонам с подозрительным видом (чтобы не поднесли) стояли два политработника. На парад все брали с собой спиртное во флягах. В ожидании прохождения, над толпой стоял сигаретный дым и винный дух. Дирижёр в куцей шинельке, синий, трясущийся, но не от холода, выглядел жалобно. Из толпы доносились сочувственные голоса:

– Пашка, сыграй им, сукам.

После парада начинали двигаться демонстранты. Процентов восемьдесят населения полигона составляли гражданские. Ими же, в основном, и был заселён сорокатысячный город Ленинск. ЦК КПСС имел представление о ценности кадров РВСН, поэтому войска опекали «промышленники» из ВПК. Завод-изготовитель до момента попадания ракеты в цель отвечал за неё наравне с военными, и даже больше. Наше дело – нажимать кнопку и при монтаже выполнять несущественные работы. Без гражданских ракеты бы не летали вовсе. Жилось им в пустыне неплохо: получали зарплату и командировочные, а это где-то шесть рублей в день. На заводе он получал сто сорок с прогрессивкой, на полигоне – шестьсот, и за два года мог решить все свои материальные проблемы. Уезжая, бронировал квартиру; в Ленинске получал ещё одну; на площадке жил в гостинице. На нашей площадке тоже была такая, называлась «На семи ветрах». Даже своих звероподобных вахтёров привозили и платили им по четыреста рублей в месяц. Были целые закрытые зоны. Я с трудом туда прорывался – ходил в зимний бассейн, а в столовой на один рубль можно было нажраться до отвала.

Начальник экспедиции – заместитель директора объединения – был царь и Бог… Зимой ходил, как полярник: в дохе до пят, обшитой «чёртовой кожей», унтах или генеральских валенках, рысьей шапке. Ему по тем временам каждый командированный отстёгивал по сто рублей в месяц. Если что не так – тут же донос начальнику экспедиции. Затем на первый самолёт, и – домой. На завод уже летел с понижением.

Средств у предприятий ракетно-космического комплекса хватало, возводили целые оздоровительные городки. Я побывал в одном. Моя жена дружила с женой секретаря Горкома партии и нас пригласили в гости на выходные. Местность была весьма благоустроена. Резные фанзы в китайском стиле, система прудов, полно водоплавающей птицы, рыб и речных змей. Плывёшь, и вдруг рядом с тобой поднимается из воды змеиная голова…

Мощь ВПК ощущалась. Вели себя промышленники вальяжно, руководство полигона ни во что не ставили.

Предприятия ракетного комплекса, чтобы ввести империалистов в заблуждение, были замаскированы под «народно-хозяйственные» – молокозавод, кирпичный завод, льнокомбинат… Несли плакаты с соответствующими призывами, а так как все друг друга знали, угорали со смеху. При прохождении, «военторг» напивался в дымину, некоторых тащили под руки. В ожидании очереди все пили. Военторг ещё нагло закусывал дефицитными колбасами, вызывая всеобщую ненависть и презрение трудящихся. Народ пил за очередную годовщину советской власти, поэтому замполиты их не трогали, боялись нарваться на грубость. Поэтому, бывшие на параде, первым делом спешили присоединиться к семьям и пройти ещё раз. Никакой принудиловки не было, каждый хотел повстречаться со знакомыми и «весело провести время». Самое смешное, что на трибунах стояли такие же сизоносые. Только от них шёл лёгкий коньячный дух. То же самое наблюдалось и на выборах. Тогда власть относилась к ним серьёзно. Как-то в нашем доме потекла труба. Бабы залупились: