Сергей Баленко: Афганистан. Честь имею!

Вдруг кто‑то потянул его за каблук. Олег нагнулся, к его уху примостился Вареник:

— Товарищ старший лейтенант, хлопци просят заехать у дуканы.

Они уже двигались по улице города вдоль расцвеченных торговых рядов.

— Зачем?

— Та дембель же пидходе! Щось на подарунки треба.

— Не положено! — официально‑холодно отрезал Зубов, но его тут же потащили и за другой каблук.

— Товарищ старший лейтенант!.. — по‑детски трогательно канючили солдаты и сержанты.

— Ну ладно, — усмехнулся Зубов и велел остановиться у знакомой по предыдущим покупкам лавки. Оставшись на машине, он напутствовал спрыгивающих солдат:

— Поторапливайтесь, мужики. Не дай бог комендантский патруль нагрянет.

Но как тут поторапливаться, когда манят со всех сторон гирлянды огней, горы диковинных фруктов, пестрое изобилие сверкающих иностранных товаров, ароматы жаровен, рядом проплывающие женские фигурки под паранджой, волнующие экзотической таинственностью. Обежать бы все эти бесконечные ряды, поторговаться, прицениться, насмотреться, надышаться… Вареник рассматривает часы. Парнишка, помогающий старому долговязому пуштуну, суетливо подсовывает цветные ремешки к часам. Ержан развернул какой‑то дивный платок, играющий цветами павлиньего хвоста. А Вовка уже примеривался изобразить из себя солидного покупателя и заставить старого хозяина побегать вокруг себя на цыпочках, но дуканщик, увидев Зубова, передоверил недовольного Губина парнишке и подошел к машине. Убедившись, что нет лишних глаз и ушей, степенно протянул Олегу зеленую авторучку с электронными часами:

— Бакшиш, командор…

— За что? Я же ничего не купил.

Старик усмехнулся и показал на толпящихся в проходе дукана солдат: за то, мол, что привел покупателей, и снова настойчиво протянул свой «бакшиш». Олег наклонился за подарком и услышал шепот старого пуштуна:

— Каир‑Хан помирать. Тебя звал.

Потрясенный Зубов не успел спросить, как, почему? Дуканщик уже возился с покупателями. «Болен? Ранен? — ломал голову Олег, бессмысленно вертя в руках ярко‑зеленый „бакшиш“. — Да и не это главное. Зачем зовет?» И вдруг с застывшим ужасом обреченного он ясно осознал, что не может не пойти. Если отзывался раньше, когда спокойно можно было и не отзываться, то сейчас невозможно не уважить предсмертную просьбу. «Может быть, это будет последняя мина, такая абсурдная в эти последние афганские дни, но я должен туда идти».

«Ну а что случится, если я не пойду? — размышлял Олег, наблюдая, как возвращаются в БТР с пакетами довольные и веселые разведчики. — Может быть, я уже уехал в Союз? Может быть, он уже умер?» Жаркая волна стыда опалила лицо, он виновато оглядел уже усевшихся в бронемашине ребят, машинально подсчитав, все ли на месте, и дал команду двигаться.

Только тронулись, его снова потянули за каблуки, да так сильно, что он не удержался и рухнул на чьи‑то руки и колени. Рассвирепев от этой неуклюжей и неуместной шутки, он распрямился стальной пружиной и, схватив первый попавшийся ворот бушлата, пригрозил:

— Я сейчас здесь кого‑то прибью!

В ответ вся разведка весело хором стала скандировать:

— Спа‑си‑бо! Спа‑си‑бо!

— За что спасибо? — удивился Олег и выпустил воротник, из которого вынырнула физиономия Губина с ответом:

— За дукан, товарищ старший лейтенант! Два месяца ждали удобный случай. Теперь «затарились». — И все охотно стали показывать купленные ботинки, джинсы, часы, косметику…

— Мне бы ваши проблемы! — уже беззлобно пробурчал Зубов, умышленно больно наступил горным ботинком на Вовкино колено и снова вымахнул на броню.

Скучающий дежурный офицер в центре боевого управления батальона удивленно разглядывал командира разведроты, только что вернувшегося с маршрута и тут же интересующегося, нет ли для его роты каких‑то заданий на ближайшие дни.

— «Политика национального примирения», — вместо ответа процитировал заголовок лежащей перед ним газеты майор. — Тебе‑то что, старлей? Лежи себе, отдыхай, жди замены.

— На 315‑ю заставу скоро пойдет колонна?

— На 315‑ю? — удивился майор. — Завтра. Повезут воду, дрова, продукты. А тебе‑то зачем туда?

— Да, понимаешь, ночной бинокль забыл там.

— Ночной бинокль — штука ценная, — пропел склонный к поучительным афоризмам дежурный. — Ладно, съезди. Скажу старшему колонны, чтобы тебя взяли.

— Спасибо, — козырнул Зубов майору, думая о комбате. Надо приготовиться выслушать разнос за «расхлябанность и небрежное отношение к сбережению военного имущества», изобразить искреннее огорчение и готовность исправить. «Потерянный бинокль» сработал, и разрешение комбата было получено.