Василий Ефремов - Эскадрильи летят за горизонт

— Мы находимся накануне больших событий на нашем фронте, — говорил он. — Вы всегда дрались с врагом как настоящие коммунисты. Теперь должны вести за собой всех, подавая пример мужества и героизма.

Ответные слова прозвучали как клятва верности своему Отечеству и партии.

День приема в партию, 17 августа 1943 года, запомнился на всю жизнь...

В наступлении

17 августа началось наступление нашего Южного фронта на Миусе.

Накануне вечером, перед ночными боевыми полетами, состоялось партийное собрание. Заместитель командира полка по политчасти подполковник Козявин не скрывал радости, обращаясь к собравшимся. Его густой бас гремел сегодня особенно громко и торжественно:

— Дорогие друзья, товарищи, боевые соратники! В ближайшие дни будет полностью освобождена всесоюзная кочегарка Донбасс. Сейчас у нас гораздо больше техники, чем в первые дни войны, и она во многом превосходит фашистскую. Враг и на этом ответственном участке фронта будет разбит!

Выступившие в прениях коммунисты Скляров, Панченко, Китаев и другие заверили командование, что личный состав полка оправдает доверие партии и народа.

Первую половину ночи мы бомбили железнодорожные узлы в полосе своего фронта: авиация наносила с воздуха удары по обороне врага на всю оперативную глубину — от переднего края до Днепра.

Вторую половину ночи все эскадрильи полка спали под крыльями самолетов, у которых хлопотали техники, механики [123] и мотористы. С восходом солнца 18 августа полк получил задачу тремя эскадрильями в составе дивизионной колонны нанести бомбовый удар по артиллерийским позициям противника западнее Куйбышево. Колонну вел сам командир дивизии, полки возглавляли их командиры — Белый, Валентик и Горшунов.

Наш полк шел замыкающим, а я со своей эскадрильей замыкал полк, оказавшись самым последним в колонне, растянувшейся на два с половиной километра. Мне было отлично видно более ста бомбардировщиков, находившихся впереди. По сторонам, сзади и сверху, группами, в боевом порядке шли истребители. Их было не менее восьмидесяти. Впервые за годы войны я видел такую мощную армаду самолетов, действовавших на узком участке фронта.

На переднем крае обороны гитлеровцев до самого горизонта клубилась дымом и пылью земля: наша артиллерия беспрерывно вела разрушительный огонь. Мы подходили к цели. Истребители прикрытия засновали вокруг бомбардировщиков.

Первая группа Пе-2 одновременно перешла в крутое пикирование и стремительно понеслась к земле. В воздухе стали появляться разрывы зенитных снарядов, и тогда к земле ринулись истребители, обстреливая из пушек зенитные точки.

Когда очередь дошла до нас, штурман с трудом отыскал в дыму и огне цель. Мы отбомбились и стали разворачиваться на свою территорию. Группа фашистских истребителей держалась некоторое время в стороне и выше нас. Но когда колонна стала разворачиваться, бросилась на ее центр. Наши истребители немедленно кинулись навстречу. В считанные секунды два вражеских самолета, охваченных пламенем, стали падать на землю. Остальные, бросившись врассыпную, исчезли.

Этот вылет произвел на членов всех экипажей огромное впечатление не только силой удара и организацией, но и надежностью прикрытия.

— Вот так бы всегда, с самого начала войны! — говорили между собой летчики.

После артиллерийской и авиационной подготовки наземные войска сломили сопротивление противника и к исходу дня прорвали его оборону западнее Куйбышево, продвинувшись на 10 километров вперед. Гитлеровцы оказывали упорное сопротивление.

В полдень мы снова поднялись с аэродрома и пошли на запад. Летели всей эскадрильей, чтобы разбомбить укрепленный [124] пункт в районе Марьяновки. Истребителей прикрытия предстояло встретить над их аэродромом. Я вел первое звено, второе — Валентин Китаев и третье — Петр Бочин. Летчики держались в строю отлично.

Делая круг над аэродромом истребителей, я заметил, что самолеты еще на стоянках, а около них снуют заправочные машины и люди. Это означало, что истребители еще не готовы к вылету. И я решил идти без прикрытия, подумав: «Пускай отдохнут наши боевые друзья, они ведь только что приземлились».

Над полем боя по-прежнему держалась плотная дымка. Из-за нее не так-то просто найти цель. Но у меня в передней кабине сидели два снайпера бомбовых ударов — штурман Усачев и бывший однополчанин, а ныне представитель штаба воздушной армии, подполковник Мауричев. Не найдя цель, делаю второй заход. Вижу сигнал штурмана: довернуть влево. Доворачиваю. Бомбы сыплются на позиции противника. Внизу видны разрывы и трассы пулеметного огня. От наблюдений меня отвлекает резкая дробь пулемета нашего стрелка-радиста и его голос: