Василий Ефремов - Эскадрильи летят за горизонт

— Нас атакуют четыре истребителя.

— Не робеть! Патроны зря не расходовать, бить только наверняка! — передаю радисту и уже вижу над кабиной трассу, а затем и проскочивший вперед фашистский истребитель. Он некоторое время повисел слева, а потом с переворотом ушел вниз. Стрелки-радисты отбили атаки...

В течение двух последующих суток наш полк действовал небольшими группами. Днем они обеспечивали продвижение войск Южного фронта, которые еще 23 августа освободили Амвросиевку, а ночью бомбили подходившие резервы врага. И опять сильно досталось станции Волиоваха.

30 августа части и соединения фронта во взаимодействии с кораблями и десантом Азовской военной флотилии разгромили таганрогскую группировку противника. Наша авиационная дивизия и 10-й гвардейский авиаполк все время находились на острие атак 4-го кавалерийского и 4-го механизированного корпусов, обеспечивая их продвижение.

В тот же день был освобожден Таганрог. Войска Южного фронта перешли к преследованию отходившего из Донбасса врага... За активные боевые действия по обеспечению наземных войск и разгрому таганрогской группировки противника наша 270-я дивизия была преобразована в 6-ю гвардейскую и удостоена почетного наименования «Таганрогская». [125]

31 августа гитлеровцы попытались было эвакуировать из Таганрога морем тех, кто уцелел в боях, но подвергся массированному удару авиации, в том числе нашей дивизии. И эта затея врага провалилась.

В последний период напряженных боев наш полк потерял четыре экипажа. Несколько самолетов, получив повреждения, произвели посадку в поле. В их числе был и мой «Бостон».

Как-то жарким утром инженер эскадрильи старший техник-лейтенант М. С. Петренко предложил мне слетать на место вынужденной посадки и проверить, как движется работа по восстановлению машины. Инженер полка И. М. Орлов с разрешения командования выделил нам для этого По-2 — расстояние было немалое, около 100 километров. Орлов недавно вступил в должность и, увидев его, я снова вспомнил погибшего инженер-майора Николая Петровича Поповиченко, отличного специалиста и чудесного товарища, который прошел с полком по многим аэродромам и фронтовым дорогам в очень тяжелое время. Под его руководством технический состав умело и тщательно готовил самолеты к боевым вылетам в самых сложных условиях. За успешную, хорошо организованную работу технического состава Поповиченко был награжден несколькими орденами.

Вспомнилось и то, как незадолго до гибели Николай Петрович нагнал меня на мотоцикле, когда я шел на аэродром.

— Эй! Сидай, пидвезу! — крикнул он.

Я пристроился сзади, и мы помчались, поднимая на дороге вихри пыли.

— Поедем, хлопче, на Дон, — предложил инженер. — Нужно постирать чехлы, помыть машину да и самому искупаться.

Идея была заманчивой, но я отказался, много дел ждало меня на аэродроме.

А в полдень привезли мертвого Николая Петровича Поповиченко. Он подорвался на противотанковой мине на берегу Дона...

Мы с Петренко все же слетали на место, где я вынужден был посадить свой самолет. Вдвоем тщательно осмотрели мотор, шасси, фюзеляж, и я убедился, что машина будет готова к полетам в самое ближайшее время.

* * *

Личный состав полка занимался проверкой, ремонтом и подготовкой материальной части к предстоявшим боям. Американская [126] техника не выдерживала наших нагрузок. Приходилось менять поршни, цилиндры, кольца, подшипники моторов. Пломбы, гарантирующие их работу в течение пятисот часов, давно были сняты. Пятьдесят процентов самолетов требовали основательного ремонта. А наши наземные войска, продвигавшиеся вперед, ощущали отсутствие необходимой поддержки авиации. Надо было что-то предпринимать...

Штурман Усачев сообщил, что посыльный передал приказ о построении всего личного состава полка.

Я привел эскадрилью к командному пункту и пристроил к двум другим.

По лицам командира полка Горшунова, замполита Козявина и нашего начальника штаба подполковника Бурбелло трудно было понять, зачем нас построили. Вскоре над нашими головами затарахтел По-2. Прибыл командир 6-й гвардейской Таганрогской авиационной бомбардировочной дивизии полковник Григорий Алексеевич Чучев.

Горшунов подал команду:

— Смирно!

— Капитан Ефремов, выйти из строя! — скомандовал Чучев.

Стало как-то не по себе. Товарищи смотрели на меня с тревогой и недоумением. А Чучев извлек из планшетки телеграфную ленту и стал читать: