Василий Шукшин - Как зайка летал на воздушных шариках

Василий Шукшин

Как зайка летал на воздушных шариках

Маленькая девочка, ее звали Верочка, тяжело заболела. Папа ее, Федор Кузьмич, мужчина в годах, лишился сна и покоя. Это был его поздний ребенок, последний теперь, он без памяти любил девочку. Такая была игрунья, все играла с папой, с рук не слезала, когда он бывал дома, теребила его волосы, хотела надеть на свой носик-кнопку папины оч-ки... И вот -- заболела. Друзья Федора Кузьмича -- у него бы-ли влиятельные друзья, -- видя его горе, нагнали к нему до-мой докторов... Но там и один участковый все понимал: воспаление легких, лечение одно -- уколы. И такую махонь-кую -- кололи и кололи. Когда приходила медсестра, Федор Кузьмич уходил куда-нибудь из квартиры, на лестничную площадку, да еще спускался этажа на два вниз по лестни-це, и там пережидал. Курил. Потом приходил, когда девочка уже не плакала, лежала -- слабенькая, горячая... Смотрела на него. У Федора все каменело в груди. Он бы и плакал, если б умел, если бы вышли слезы. Но они стояли где-то в гор-ле, не выходили. От беспомощности и горя он тяжело обидел жену, мать девочки: упрекнул, что та недосмотрела за дитем. "Тряпками больше занята, а не ребенком, -- сказал он ей на кухне, как камни-валуны на стол бросил. -- Все шкафы свои набивают, торопятся". Жена -- в слезы... И те-перь, если и не ругались, -- нелегко было бы теперь ругать-ся, -- то и помощи и утешения не искали друг у друга, стра-дали каждый в одиночку.

Врач приходил каждый день. И вот он сказал, что насту-пил тот самый момент, когда... Ну, словом, все маленькие силы девочки восстали на болезнь, и если бы как-нибудь ей еще и помочь, поднять бы как-нибудь ее дух, устремить ее волю к какой-нибудь радостной цели впереди, она бы ско-рей поправилась. Нет, она и так поправится, но еще лучше, если пусть бессознательно, но очень-очень захочет сама ско-рей выздороветь. Федор Кузьмич присел перед кроваткой дочери.

-- Доченька, чего бы ты вот так хотела бы?.. Ну-ка, поду-май. Я все-все сделаю. Сам не смогу, попрошу волшебника, у меня есть знакомый волшебник, он все может. Хочешь, я наряжу тебе елочку? Помнишь, какая у нас была славная елочка? С огоньками!..

Девочкина ручка шевельнулась на одеяле, она поверну-ла ее ладошкой кверху, горсткой, -- так она делала, когда справедливо возражала.

-- Еечка зе зимой бывает-то.

-- Да, да, -- поспешно закивал седеющей головой па-па. -- Я забыл. А хошь, сходим с тобой, когда ты попра-вишься, мульти-пульти посмотрим? Много-много!..

-- Мне незя много, -- сказала умная Верочка. -- Папа, -- вдруг даже приподнялась она на подушке, -- а дядя Игой казочку ясказывай -- п'о зайку... Ох, хоесенькая!..

-- Так, так, -- радостно всполошился Федор Кузьмин. -- Дядя Егор тебе сказочку рассказывал? Про зайку?

Верочка закивала головой, у нее даже глазки живо забле-стели.

-- П'о зайку..

-- Тебе охота бы послушать?

-- Как он етай на сайках...

-- Как он летал на шариках? На каких шариках?

-- Ну, на сайках!.. Дядя Игой пиедет?

-- Дядя Егор? Да нет, дядя Егор далеко живет, в другом городе... Ну-ка, давай, может, мы сами вспомним: на каких шариках зайка летал? На воздушных? Катался?

-- Да, не-ет! -- у Верочки в глазах показались слезы. -- Вот какой-то... Ветей подуй, он высоко-высоко поетей! Пусть дядя Игой пиедет.

-- Дядя Егор-то? Он далеко живет, доченька. Ему надо на поезде ехать... На поезде: ту-ту-у! Или на самолете лететь...

-- А ты яскажи?

-- Про зайку-то? А ты мне маленько подскажи, я, мо-жет, вспомню, как он летал на шариках. Он что, надул их и полетел?

Девочка в досаде большой сдвинула бровки, зажмури-лась и отвернулась к стене. Отец видел, как большая слеза выкатилась из уголка ее глаза, росинкой ясной перекатилась через переносье и упала на подушку.

-- Доча, -- взмолился отец. -- Я счас узнаю, не плачь. Счас... мама, наверно, помнит, как он летал на шариках. Счас, доченька... Ладно? Счас я тебе расскажу.

Федор Кузьмич чуть не бегом побежал к жене на кухню. Когда вбежал туда, такой, жена даже испугалась.

-- Что?

-- Да нет, ничего... Ты не помнишь, как зайка летал на воздушных шариках?

-- На шариках? -- не поняла жена. -- Какой зайка?

Федор Кузьмич опять рассердился.

-- Француз-зайка, с рогами!.. Зайка! Сказку такую Егор ей рассказывал. Не слышала?

Жена обиделась, заплакала. Федор Кузьмич опомнился, обнял жену, вытер ладошкой ее слезы.

-- Ладно, ладно...

-- Прямо как преступница сижу здесь... -- выговаривала жена. -- Что ни слово, то попрек. Один ты, что ли, пережи-ваешь?