Владислав Щербак - 37 трагедий науки. Биографии учёных

«Все науки настолько связаны между собою, что легче изучать их все сразу, нежели какую-либо одну из них в отдельности от всех прочих».

Связь с научным миром для него была открыта через математика Мерсенна, с которым Декарт находится в приятельских отношениях еще с 1620 года. Ему-то Декарт и сообщает в 1633 году о завершении работы над глобальным трактатом «О мире». Однако в этом же году до Декарта доходит известие о том позорном суде, который учинила церковь над больным стариком Галилеем. Осторожного Рене страшит такая перспектива – ведь его творение сплошь и рядом основывается на опальном коперниканстве, и он отказывается от публикации трактата. Его страхи были весьма обоснованными. Ведь можно было ожидать не только позора бесславия или принудительного отречения от своих взглядов и любимого дела. От таких страхов реально веяло запахом горящей на костре инквизиции собственной плоти.

К тому же чуть позже рождается дочь Франсина, и Декарт всё реже занимается исследованиями. Однако здоровые амбиции ученого берут верх. В 1637 году он все же решается опубликовать некоторые вполне лояльные разделы из трактата. Ими стали работы «О свете», «О метеорах» и «Рассуждение о методе».

Титульный лист «Рассуждений о методе».

Последняя работу, в которой он не удержался и по новому представил геометрию, была написана нарочито запутанно, дабы никто не оспаривал первенства его открытия. Здесь же появляются понятия дедукции и индукция, аналитических и синтетических методов изложения. Работа «О свете» или «Диоптрика» также явилась важной вехой в науке, заложив основы оптики.

Смерть дочери принесла Декарту пронзительное ощущение одиночества, которым он ранее не озадачивался. Но, вместе с тем, это печальное событие придало Рене некоторую решительность, ведь ему стало не за кого бояться. Тем более что он отверг даже мысли о браке и детях. Возможно, он снова уверовал в собственные силы, и уже год спустя после смерти дочери появляется труд «Размышления о первой философии».

Работы Декарта выходят на французском, ведь к автору вполне благожелательно настроен сам кардинал Ришельё. Чего не сказать о протестантских богословах – в 1642 году на труды Декарта ими наложено проклятие. В этот момент от расправы Декарта спасает лишь расположение принца Оранского. Здесь проявляется схожесть с судьбой учения Коперника. Оно было изложено в виде предположения. И в то время как оно было положительно оценено католической церковью, «проницательные» протестанты – нещадно критиковали гелиоцентризм изначально.

Расширяя идеи своих прежних философских трактатов и объединяя все свои теории, в 1644 году Декарт публикует «Первоначала философии». Они состояли из 207 тезисов об основах человеческого познания, о началах материальных вещей, о видимом мире и о земле. Напрасно Рене постоянно ссылается на Божественную первооснову, ведь материалистическая суть его взглядов выглядывает из каждой строчки. Чего стоит только одно гордое умозаключение, вырвавшее весь мир из сумерек средневековья:

«Я мыслю, следовательно, существую».

В 1645 году ученого вновь увлекает анатомия. Результатом являются зарождение понятий о рефлексе и разработки по проблеме аффекта. Последним философским трудом Декарта стала работа «Страсти души», изданная в 1649 году.

Вся эта нервная суета, преследования разными конфессиями, нивелирование между нарочитым материализмом взглядов и репутацией богобоязненного христианина не приносят Декарту желанной гармонии. И вдруг он получает приглашение ко двору шведской королевы Христины. Переписка длится годами. Декарт словно предчувствует опасность очередной перемены и медлит с ответом, но уговоры монаршей особы приносят столь обильные дары лести к его самомнению, что он соглашается. В конце концов, мало кто отказался бы убыть на новое место службы на специально поданном адмиральском корабле, а посему в октябре 1649 года Рене Декарт прибывает в Стокгольм.

Стокгольм. Гравюра Дрюмонда, 1692 год.

Увы! За шикарным приемом последовали суровые будни, строгость распорядка которых не находила примера даже в боевом прошлом ученого. Уже было и не до обещаний королевы о возведении в звание местного дворянина и дарении поместья в Померании – Декарт не мог угнаться за всеми капризными пожеланиями этой шведской амазонки. Но более всего жизнь Декарта огорчали ранние подъемы с первыми петухами. Даже иезуиты, страх преследования которыми истачивал всю жизнь его разум, во времена его обучения в коллегии позволяли болезному Рене просыпаться позже всех. Со временем эта черта стала благостной привычкой, которой он следовал всю жизнь. Для него не было забавы прекрасней утренних размышлений в постели. Но в Стокгольме Декарт вынужден был задолго до рассвета брести по промозглому скандинавскому утреннему холоду во дворец и преподавать королеве Христине философию – ведь её молодости было не до понимания болезненного увядания. Этих ли почестей ожидал ученый с мировым именем, пускаясь в очередную авантюру в этой строгой северной стране?