Маргарита Оконечникова - Театр и жизнь. Записки старой провинциальной актрисы

А вот та крупа, что раздавали с машины, позже часто в голод спасала многим жизнь. Ведь что тогда делали с этой крупой: закидывали ее куда-нибудь, т.к. еще были довоенные запасы; а что будет голод, да еще такой, никто не предполагал. Деньги же уже тогда имели цену туалетной бумаги. Этот найденный в голод пакет риса спасал людей даже при голодном поносе, который был предвестником смерти.

А пакетики чая, которые до войны клали в чистое постельное белье? Моя приятельница Лизина Галина Ивановна (Царствие ей Небесное, лет десять как умерла от инсульта) рассказывала, как перед Новым годом (с 1941 на 1942 г) решили сделать в комнате уборку. Стали выметать из-под шкафа, а там!!! Оттуда полетели чуть не целые пирожные, т.е. бисквит от них. Это она маленькая слизывала с пирожных крем, а бисквит – под шкаф. Так и получился в доме новогодний пир (пыль, грязь и паутину с них стерли, конечно). Вот так!

Голод начался очень быстро. Уж если еще до введения карточек «лакомились» блинами из горчицы, то что говорить! Мы их (карточки) ждали, как манну небесную. Бабушка, желая провести лето с детьми – то есть с нами, – уволилась с работы, а тех, кто не работал, посылали на окопы. Урожай стоял в поле неубранным, и однажды бабушка принесла немного фасоли. И на керосинке, залив ее водой, в большой кастрюле стали варить.

Холод в том году наступил рано, а домá, естественно, не топили, и я уселась возле этого тепла. Был вечер, и мама, зная, что я «жаворонок», просила меня отодвинуться, боясь, что я задремлю и уроню варево.

Но я же упрямая! За дело меня отец и наказывал, хоть во мне именно его гены бурлили. Так и случилось: я задремала, качнулась – и всё вместе с керосинкой полетело на пол (хорошо, что не на диван, на котором я сидела).

Кинулись всё подбирать. Но ложками что соберешь? Главное – навар-то уже пропал. Фасоль подобрали, опять залили водой и снова начали варить. Я умоляла простить меня, а про себя умоляла Боженьку, чтоб не наказали. Отцу, слава Богу, не сказали, и он, придя с работы, с удовольствием пил этот отвар и фасоль ел.

А когда разбомбили Бадаевские склады, люди ведрами собирали землю, по которой текли ручья из сахара и рассыпанной крупы. Вот так, мои дорогие!

Перед тем, как писать о блокаде, хочу возблагодарить Господа за то, что Он вынес нас из этого кошмара живыми и, можно сказать, невредимыми, в то время, как все или почти все Оконечниковы – потомки этого рода – погибли.

Как это Господь с младенчества позволил мне жить с Ним, даже предупреждая и ведя меня по этой тернистой дороге жизни. Низкий поклон Молосковицкой бабуленьке, через которую Он это сделал, и, конечно же, непрестанным молитвам мамочки к Нему за всех нас.

Рассказ будет очень длинный о моей нецерковной жизни и о том, как Господь за ручку, вернее, за сердце, ввел меня в этот земной рай. Я постоянно молила Господа о помощи в житейских делах, а в храм не ходила. Хотя… вру! Пока мы жили на Васильевском острове, в Страстную субботу, где-то полдвенадцатого ночи, мы (я, мамочка, иногда отец – о других девчонках не помню) выходили из дома и через проходной двор на Второй линии, где баня (в которую мы ходили каждую субботу, если позволяло время), и шли к Тучкову мосту – и, пока проходили через него, с упоением слушали благовест. Затем крестный ход вокруг храма (Князя Владимира), к которому мы могли присоединиться и таким образом оказаться со всеми в храме. Но ничего толком мы не знали и настроены были в основном на разговление (мамочка в субботу всегда голодала), а стол наш ломился от яств, которые даже я иногда освящала накануне.

В дальнейшем, когда я работала в Псковском театре, мы – молодежь с комсомольскими значками на груди – в местный храм пошли из любопытства: поражала красота. Но, как мне помнится, лоб я перекрестила только при входе, пораженная красотой. Храм на горушке, а внизу льет свои полные воды река, и я очень полюбила сидеть на скамеечке на берегу. Вообще я счастлива жить на природе, чем меня Господь и наградил в теперешние годы. Благодарю Тебя, Господи!

Когда затем работали в Магнитогорском театре, все жители города очень гордились тем, что Магнитка – единственный город СССР, в котором нет храмов (хотя старожилы и говорили что-то о том, что на окраине города вроде бы есть). Боже мой! Какой красавец храм сооружен сейчас в центре на берегу Урал-реки!

Затем… когда же еще я была в храме? Ах да, в Орловской области есть небольшой городок – культурный центр Ливны. И в нем храм удивительной красоты. Ну, я, конечно же, хотела полюбопытствовать, но было жарко, я была в очень открытом платье, и меня не впустили. Я была удивлена, но учла.