Маргарита Ардо - Новая жизнь Нефертити

«Самое место для мумий», — проворчал про себя Роберт Лембит и, подняв воротник пальто, вышел из машины в промозглый холод. В предрассветных сумерках толпились у дороги полицейские автомобили. Зевак не было, никого не тянуло в слякоть строительной площадки, окружённой тоскливыми жёлтыми лентами. Жандармы сосредоточенно ежились от ветра и мечтали о кофе.

Лембит показал им удостоверение и прошёл между двумя экскаваторами, застывшими рыжими пятнами в синеве мартовских сумерек на самой окраине Парижа. Болезненно бледный бедняга трясся под одеялом из фольги и отбивал рэп зубами о картонный стаканчик. «Тот самый сторож», — догадался Лембит и подошёл к снулому инспектору в небрежно запахнутой поверх униформы куртке.

Лембит поздоровался.

— Вы кто такой? — поморщился инспектор.

— Роберт Лембит, — буркнул он, снова ткнув документом в нос. — Звонили?

— Звонил, как не позвонить, если вы уже нам всю плешь проели с этими древностями! Обнаружили пару фигурок из пропавшей коллекции.

— Лично я не ел. Где экспонаты? Где мумия?

Обжигая ладони холодом алюминиевой лестницы, Лембит спустился вслед за инспектором в яму, в запах гнили и сырости. Сюда, в часть заброшенных катакомб часом раньше так не вовремя провалился охранник, споткнувшись о ковш экскаватора. В свете пары прожекторов стоял бетонный саркофаг без крышки, над ним суетились криминалисты.

По распоряжению инспектора блондинка с впалыми щеками протянула Лембиту упакованные в полиэтилен улики. Лембит надел перчатки, включил фонарик для верности и тщательно рассмотрел статуэтки. Затем кивнул вопросительно глядящему инспектору:

— Да, это они. Исида и Нефтида, статуэтки древнеегипетских богинь.

— Они что-то значат? — спросила блондинка.

— День и ночь, жизнь и смерть, — ответил Лембит. — Я хочу посмотреть на мумию. Возможно, тоже из украденных с территории Египта?

— Нет, — мотнул головой инспектор, — это свежачок.

— В каком смысле? — удивился Лембит.

— Смотрите сами, — посторонился инспектор.

Лембит приблизился к саркофагу и внутренне содрогнулся: в районе груди мумии коричневой коркой на пеленах запеклась кровь. Некачественно перебинтованная посеревшими от сырости бинтами мёртвая женская рука сжимала мобильный телефон с белым ушастым символом последней Олимпиады, странным русским зверем — Чебурашкой.

Полгода спустя

Не пропустят, точно не пропустят!

Пульс стучал в моих ушах. Перед глазами медленно редела очередь к окошечку таможни в сонном аэропорту Орли. За ним двери в Париж! Я стиснула ручку сумки и представила, как строгие люди в униформе разворачивают меня и отводят в сторону, захлопывая эти двери перед самым носом.

По спине прокатилась капля ледяного пота. Подумалось: «Как они отправят меня в Россию? Обратный билет только через две недели, причем невозвратный! Прокачусь задаром? Йуху!»

Позитивно мыслить не помогло. Это всё нервы — сложный выдался период, и слишком тяжело с самого начала давалась эта поездка: бюрократы тянули с визой, сто раз проверяли приглашение от Франсуа, начальник не хотел отпускать в отпуск, сломалась ручка на чемодане. Ну и деньги, как обычно, — мои мечты разбивались о них.

Видимо, надо или мечтать меньше, или тратить.

Я переступила с ноги на ногу, стараясь не смотреть на суровую мадам в форме в трёх метрах справа. Голова слегка закружилась, я не спала ни секунды во время ночного рейса. Попытки понять, что говорит стюардесса алжирских авиалиний, — тоже стресс. Видимо, я учила другой язык.

Или всё из-за ступора, который начался ещё в Москве в момент, когда дородная таможенница с лицом прапорщика и кокетливо завитыми золотыми локонами задала вопрос: «Где ваше приглашение?» Я похолодела. Приглашение от моего нового французского друга Франсуа покоилось дома, в папке между фотографиями и анкетой на получение визы. Если виза проставлена зелёным штампом на розовой странице загранпаспорта, зачем что-то ещё? Таможенница пожала плечом, пообещав проблемы, и пропустила в зал ожидания.

В моей голове забила барабанная дробь. До окошечка осталось всего два человека: долговязый студент с нечесаными вихрами и усталая дама в розовом платке, обмотанном вокруг шеи поверх блузки, один край касался широких бёдер, обтянутых летними брюками, и свисал ниже, как элегантный хвост. На голове художественная небрежность. А я наверняка выгляжу, словно мятая шарлатанка после задержки рейса и томления в Шереметьево.