Маргарита Ардо - Наши против

– Ты не такая, как все! – прошептал мне на ушко Витя Козлевич, и его громадные штангистские ладони волнующе сжали мою талию.

Из дискотечных динамиков пронеслось про пьяное солнце, и я сама слегка опьянела от здорового олимпийского жара и блестящих глаз напротив. Пожалуй, я в него влюблюсь… У меня приятно закружилась голова в предвкушении чего-то большего – такого, о чём пишут в книгах с пометкой 18+. Сердце моё учащённо забилось. С очередным поворотом в нашем не слишком замысловатом танце я заметила, что тяжелоатлетка Крохина смотрит на меня так, словно готовится к роли Отелло в смотре художественной самодеятельности. В моих венах игривыми пузырьками заиграл адреналин. Я чуть задрала подбородок, празднуя победу: «Будет знать, как обзываться! Штангистам больше нравятся «чахоточные выдры», а не косая-сажень-с-ядром… Вот так!»

– У тебя даже имя особенное – Тася! Ты такая… такая, – с томным обожанием подыскивал нужное слово Витя.

А мне вдруг стало безразлично, что мой кавалер не красноречив и не остроумен. У него сила – в другом. Однозначно в другом… Он – красивый.

Песня закончилась. Витю окликнули.

– Никуда не уходи, Тася! – сказал он. – Я сейчас.

Я улыбнулась ему, чувствуя, как рдеется что-то внутри. Очень удачный сегодня день! Не зря я утром на пляже нашла «куриного бога», да не обычного, а настоящую жемчужинку с дыркой посередине. Теперь висит у меня на груди – на счастье!

В ночи трещали цикады, дурманяще пахла магнолия, с моря на дискотеку спортивного лагеря налетал свежий бриз. Романтика! Что-то обсуждая с парнями из команды под большим фонарём, Витя помахал мне, и мурашки пробежали по моей коже. Я засмущалась от собственных мыслей и мечтательно прикрыла глаза… Вдруг кто-то дёрнул меня сзади за плечо и втащил в кусты. Я не успела взвизгнуть, как оказалась на дорожке перед Крохиной, На ее широком славянском лице яростно сверкали глаза, в каждом по смертному приговору. Две рослые гребчихи в одинаковых синих костюмах стояли рядом и тоже не выражали дружелюбия. Ой!

– Слышь ты, выдра… – начала Крохина, потирая кулаки. – Ща мы тебя научим, как перед чужими парнями задницей крутить! Навсегда запомнишь.

Я застыла, испуганно моргая. Ноги стали ватными. Надо было что-то сказать, но у меня лишь беспомощно задрожала нижняя губа. Витя! Где он?! Он не спасёт меня?..Вместо него из темноты вынырнула высокая девушка и заслонила меня собой. Длинная чёрная коса взметнулась перед моим носом.

Рита! Риточка! – закричала я от радости, но про себя, так как дар речи в критические моменты пропадает у меня первым. Зато у меня получилось попятиться, очень осторожно.

– Эй, каратистка, вали отсюда! Нам с тощей выдрой надо поговорить, – угрожающим басом произнесла Крохина.

– Сами валяйте. Таська со мной.

– Лучше не нарывайся. А с выдрой мы не очень больно поговорим, – вставила гребчиха Грымова, истинно русская девица, из тех, что коня на скаку, в дом с огнём и медведю палкой в лоб. Вторая, кучерявая рыжая Аня хихикнула:

– Мы за любой кипишь, а за подругу и подавно… – И хищно подмигнула мне, с опаской выглядывающей из-за плеча Риты. – Эй, мелкая, от Козлевича отвянь, иначе вся команда карате тебе не поможет!

Ой, надо что-то делать! Их трое, а Рита одна, пусть и чемпионка – меня-то можно не считать. Дрожа, как осиновый лист и скрещивая пальцы на всякий случай, я пробормотала со всей возможной жалостливостью и раскаянием:

– Он сам пришёл, точнее пригласил… Я больше не буду… Честно-честно!

Не помогло. Ноздри у Крохиной раздувались, словно у буйволицы, узревшей красную тряпку:

– Слышь ты, выдра, еще раз к Козлевичу приблизишься, я тебе! – Её кулак взметнулся в воздух, и в мою сторону что-то полетело. Возле моих кед упал булыжник.

– Не тронь Тасю! – Рита подалась вперёд, сделав выпад ногой.

Тяжелоатлетка бухнулась на мощёную плиткой дорожку. Гребчихи кинулись на помощь, а я зажмурилась, теряя от ужаса мысли. В опустевшей голове осталось только дискотечное –

Куда угодно отсюда, Господи Боже! Хоть на Гавайи, хоть на Дживайи! Мамочки!

Я зажмурилась и, шагнув назад, споткнулась. В момент, когда под моей пятой точкой с треском подмялись ветки, всё стихло. За моими закрытыми веками вспыхнуло что-то яркое, и под дружное «Что за…» я осторожно приоткрыла один глаз. Потом второй. Надо же, какая живая галлюцинация!