Геннадий Дёмочкин - Двадцатый век Натальи Храмцовой

Парадоксально, но нам всегда больше нравятся те, кто нас гнобит и зажимает. «Лобное место – это очень «наше» место, нам обязательно надо, чтобы кому-нибудь головы рубили.

Заполняя в 1926 году анкету послужного списка, папа на вопрос «Принимал ли участие в Октябрьском перевороте и где» напишет: «Активного участия против белогвардейских юнкеров в Москве не принимал». На вопрос «Подвергался ли наказаниям за политическую работу?» ответит: «Отделывался пустяками».

После Москвы отец какое-то время работал в Подмосковье, в очень известной детской колонии, так называемой «школе Шацкого». (Может быть, даже до женитьбы на Марусе).

Шацкий Станислав Теофилович(1878-1934), русский и советский педагог. Происходил из дворянской семьи. Учился в Московском университете, Петровской (Тимирязевской сельскохозяйственной академии) и в Московской консерватории по классу вокала.

Педагогическую деятельность Шацкий начал с попытки создания частной школы, в чём ему было отказано, поэтому в 1905 году среди детей и подростков рабочих окраин Москвы он вместе с архитектором А.У. Зеленко и другими педагогами создаёт первые в России детские клубы. В 1906 году организовал общество «Сетлемент» («Поселение» – с анг.), которое в 1908 году было закрыто полицией за пропаганду социализма среди детей, а сам Шацкий арестован. С 1909 года руководит обществом «Детский труд и отдых». В 1911 году общество открыло детскую летнюю трудовую колонию «Бодрая жизнь» (на территории современного города Обнинска). Основой жизни в колонии был физический труд: приготовление пищи, самообслуживание, благоустройство, работа в огороде, в саду, в поле, на скотном дворе. Свободное время отводилось играм, чтению, беседам, постановкам спектаклей-импровизаций, занятиям музыкой, пением (…) Первые внешкольные учреждения во многом выполняли компенсирующую функцию – занятия в этих учреждениях восполняли отсутствие у детей школьного образования (…)

По материалам википедии.

– Папа ещё с подростковых лет был дружен с литератором и поэтом Георгием Масловым (у нас в семье он назывался Юра Маслов). Папа рассказывал, что Маслов бежал с белыми и умер где-то в Сибири от сыпняка.

Интересно: бежал с белыми, здесь его никто не знал, не упоминал. А я в Ленинграде любила походить по букинистическим, и вот как-то заглянула в такой магазинчик на Среднем проспекте на Васильевском. И лежит: Георгий Маслов, «Аврора Шернваль», его поэма. Я спрашиваю: «Сколько стоит?» – То ли 2.50, то ли 3.50. То есть совсем никакие деньги. Купила.

Причём, когда папа читал стихи Юры Маслова, мама говорила: «Ну что ты эту гадость читаешь?!» Папины стихи про страсть были жалким лепетом по сравнению со стихами Маслова.

Георгий Маслов

Мы дышим предчувствием снега

И первых морозов.

Осенней листвы

Золотая колышется пена.

А небо пустынно и Запад

Томительно розов,

Как нежные губы, что тронуты

Краской Дорэна.

И тихая осень полей

в освещенье заката,

И душные волосы пахнут

о скошенном сене.

С зелёной земли,

где друг друга любили когда-то

Мы снова вернулись сюда,

неразлучные тени…

Рукопись(Из архива С.П. Храмцова).

Маслов Георгий Владимирович(1895-1920), поэт, литературовед-пушкинист, родственник З.Н. Гиппиус. В 1913 с серебряной медалью окончил Симбирскую мужскую классическую гимназию, в которую перевёлся из Самарской в 1908. В марте 1917, не окончив курса в С. Петербургском университете, вместе с женой, поэтессой Е.М. Тагер (1895-1964) приехал в Симбирск и принял активное участие в организации выборов в Учредительное собрание, в 1918 – примкнул к белочешскому мятежу. Служил в Добровольческой армии Колчака. Умер во время эпидемии тифа. Главное произведение Маслова – поэма «Аврора» – посвящённая А. Шернваль (жене сына Н.М. Карамзина), опубликована в журнале «Юность», 1994, № 5.

С.Б. Петров.

Ульяновская-Симбирская энциклопедия, том I, 2000 г.

29 октября 1996 года. Наталья Сергеевна – А.С. Бутурлину в Подмосковье.

(…) За осень прочитала несколько хороших книг, – главным образом, мемуаров. Недавно шли косяком великолепные передачи и фильмы («Тень», «В четверг и больше никогда» с О. Далем, Смоктуновским, молодыми Ниловой и А. Вертинской, с дивным Гердтом). И передачи, посвящённые З.Е. Гердту – такая радость! И грусть… Прекрасное, любимое, высокое так хрупко. То же переживание-восхищение, тревога и печаль – когда видишь Д.С. Лихачёва или Булата Окуджаву.