Валентин Иванов - Хроники научной жизни

Остальные три комнатки и веранду хозяйка сдавала жильцам. Сама она спала на улице под навесом рядом с туалетом, что слегка затрудняло пользование этим очагом культуры. Жильцам она говорила, что спать на открытом воздухе ей приписали врачи, хотя Вене казалось, что это сказываются её геологические привычки и любовь к деньгам. Когда наступали морозы, она уезжала на всю зиму в Белокуриху «на лечение». К счастью, прижимистость, видимо, была единственным крупным недостатком этой хозяйки.

Большую комнату занимала весьма интересная семейная пара Дубровиных, приехавших, кажется, из Хабаровска. Витя был видным мужчиной высокого роста с пышными черными усами. Работал лаборантом в Инстуте ядерной физики. Жена его Нелли была совсем миниаиюрной и пухленькой. В детстве она переболела полиомиелитом и ходила сильно прихрамывая на левую ногу. Когда-то работала библиотекарем в своем тихом городе, но здесь автобусы в любое время дня так переполнены, что не всякий здоровый человек порой в них влезет. Более флегматичной пары трудно было и представить. У обоих очень тихие спокойные голоса и весьма неторопливые движения. В сравнении с ними остальные жильцы казались просто нервными, а хозяйка – действующим вулканом.

Вторую большую комнату занимали самые разные люди и всегда на очень непродолжительное время. Из всего потока запомнился Лёшка, очень веселый парень, вернувшийся из армии и поступивший работать водителем автобуса. Вскоре он женился на медсестре и на какое-то время исчез с вениного горизонта. На более длительное время в этой комнате задержался очень молчаливый и даже угрюмый парень Миша, который приехал из глухой сибирской деревни и посещал подготовительные курсы в университет. Время от времени он обращался к Вене с какими-то задачками. Большую же часть дня он спал, а ночами напролёт читал подряд все книжки и подшивки старых журналов, которые попадались ему на глаза. Видать, в деревне с книгами было совсем плохо. Миша тщательно сторонился людей и даже ел в своей комнате, развернув какие-то узелки и кулёчки, привезённые от родителей. В кухню выходил только за кипятком. Сделав предположение, что он стесняется своей бедности, остальные жильцы неоднократно приглашали его за накрытый стол, но он упорно отнекивался. Только однажды он слегка оттаял, когда его напоили за новогодним столом.

Веранду сдавали только летом и также случайным людям, а в самой маленькой комнатке предстояло жить Вене с женой Валей. Комнатка имела узенькое окно, выходящее на огород. Большую её часть занимала хозяйская кровать с панцирной сеткой, круглый столик у самого окна и стул. Между кроватью и стеной оставался узкий проход, в котором двоим разойтись было невозможно. Веня подобрал у магазина ящик из под хозяйственного мыла и сложил в него свои книжки. Ящик одновременно служил и табуреткой. Чемоданчик свой он запихнул под койку. Вешалка для одежды находилась в коридоре. Больше в комнате ничего не помещалось. Платить за нее назначили двадцать пять рублей, в то время как большие комнаты сдавались за тридцать. Веня был студентом, да ещё почти семейным, и нужно было научиться экономить на всём.

К приезду невесты следовало купить всё, что понадобится для семейной жизни. Впервые в жизни он испытывал эти необычные и приятные ощущения, что теперь должен заботиться о другом человеке. До сих пор лишь другие заботились обо нём: в детстве – мама, а позже – государство, которое выдавало ему форму, паёк и наряды вне очереди. Вначале Веня купил тюфяк, подушки, одеяло, простыни, наволочки. Затем обошел посудо-хозяйственные магазины с целью приобретения тарелок, вилок, ложек. Таким образом, он знакомился с городом Новосибирском. Любопытство завело его и в соседний город Бердск, где в одном из магазинов он купил набор кастрюль и сковородку. Когда он нёс это побрякивающее на ходу хозяйство в сетке, на выходе из магазина попалась рано состарившаяся от беспробудного пьянства женщина. Выглядела она совершенной старухой, одета была в какое-то вонючее рванье, а на руках бугрились почти чёрные трубочки вен. Женщина сказала потухшим голосом:

– Заботливый какой мужик. Наверное, любишь жену-то свою. Я вот тоже раньше…, – и она махнула рукой в сторону какого-то далеко оставленного прошлого.

4

Наконец пришла телеграмма: «Встречай…». Веня побрился, смочил одеколоном платочек и помчался в Толмачёво. К приезду невесты, как и к его появлению в Новосибирске, природа подарила такой же солнечный и безоблачный день, хотя в это время наступила уже ранняя осень. Одета Валечка была в лёгкое летнее платье и казалась ослепительно красивой. Имущество новой семьи разом увеличилось на один чемодан, правда он был габаритами вдвое больше вениного. Они взял такси и понеслись с ветерком к своему прекрасному и вполне реальному теперь будущему. Когда уже в академгородке Веня объяснил таксисту, что нужно проехать еще несколько остановок до Нового поселка, тот наотрез отказался ехать за черту города и высадил их на остановке «Центральный пляж». Они остались одни в этом безлюдном в это время месте, и лишь чемодан был свидетелем того, каким бесконечно долгим поцелуем возмещали те сотни часов и те тысячи километров, что разделяли их прежде, когда всё валилось из рук и они порой не слышали обращавшихся к ним людей, потому что в это время души их витали в совсем ином эфире, пытаясь уловить там очень слабые, но распознаваемые только ими обоими сигналы.