Виктор Баранец - Ельцин и его генералы

Погода на Курилах вела постоянную войну с полком. Она была грознее японских и американских летчиков, постоянно щекотавших нервы нашим пилотам своими наглыми вылазками к островам. Полк Кириллова был уникальным, — пожалуй, единственный полк во всех ВВС России, который взлетал и садился в любую погоду. Даже самые храбрые московские летчики-инспекторы хватались за сердце и отворачивались от взлетно-посадочной полосы, когда очередной МиГ-23 взлетал или садился по тревоге. И этот полк-храбрец хотели изгнать с островов… Однажды полка не стало в течение часа. Налетевший тайфун сорвал истребители с толстых крепежных тросов и разметал их по округе. Ни один самолет не остался целым. Я впервые в жизни видел кладбище самолетов…

Беседуя с десятками людей, я постоянно убеждался, что идея возвратить острова Японии злит и нервирует всех. Эти люди, радующиеся помидору и арбузу, словно малые дети, ползающие летом на службу по уши в грязи, а зимой по горло в снегу, постоянно ощущающие свою оторванность от Большой земли, тем не менее считали острова частью Родины и готовы были погибнуть за Курилы. Меня трогала их искренняя преданность островам.

А фотокорреспондент «Правды» Майя Скурихина тем временем отыскала почти двухметрового симпатичного солдата-вятича Вову, притащила его на берег Тихого океана, нацелила на парня объектив и спросила:

— Вова, как ты относишься к возможной сдаче Курил японцам?

Вова думал недолго. Ответ у него был давно готов. Вова поднял свой кулак-чайник и свернул из него огромную дулю, сказав при этом:

— Вот им Курилы!

Щелкнул затвор фотоаппарата. Снимок этот вскоре увидел весь мир…

На одном из островов я познакомился со штабным офицером пулеметно-артиллерийского полка подполковником Александром Николаевым. Человек этот знал историю Курил не хуже иного профессора-востоковеда. Мы лазали с Александром по прибрежным скалам, он показывал мне, где раньше был встроенный в камни японский госпиталь. Из этого госпиталя японцы однажды решили эвакуировать больных и раненых. Поместили их на большую шхуну и вышли из бухты. Атам шхуну поджидала американская подводная лодка. Она расстреляла плавучий госпиталь торпедами. Николаев показал мне дот, вырубленный в скале. Из него японские пулеметчики вели огонь по советским десантникам, штурмовавшим остров осенью 1945 года. Почти под потолок он был засыпан ржавыми японскими пулеметными гильзами…

Несмотря на строгий запрет московского начальства, военные вертолетчики и моряки, пограничники и разведчики помогали нашей бригаде увидеть жизнь на всех островах, посетить все гарнизоны.

…Потом на небольшом пограничном катере мы шли на Шикотан. Командир катера старлей Володя пригласил меня в командирскую рубку и дал бинокль:

— Полюбуйтесь японскими браконьерами.

Я посмотрел в бинокль на туманный горизонт. В голубоватой дымке, словно огромные белые крысы, разбегались во все стороны японские белые шхуны.

Володя сказал, что японцы совершенно обнаглели и шастают в наших водах в поисках добычи. Их гоняют, но они снова лезут. Старлей был политически подкованным офицером и сообщил мне массу цифр, характеризующих в долларах доходы японцев от уворованных в наших территориальных водах крабов и рыбы.

— Душить их надо, — зло говорил он, — но как придушишь, если мой катер за японской шхуной не угонится. Если бы власти разрешали пограничникам брать себе штрафные деньги с наших и японских браконьеров, мы бы купили себе классные катера и отучили бы раз и навсегда всех браконьеров…

Володя мыслил по-государственному в отличие от московских чиновников, которые не разрешали пограничникам перейти на самообеспечение.

…Когда мы летели на вертолете на Кунашир, нам попалась еще одна японская шхуна. Командир и штурман решили показать московским журналистам искусство выдворения японцев из наших территориальных вод. Сначала вертолет на боевом заходе прошелся над шхуной так близко, что едва не сломал колесами шасси локатор. Затем штурман достал ракетницу и ракетами красного огня стал показывать японцам, чтобы они убирались вон. Но те не слушались. И тогда вертолет снова делал боевой заход на шхуну-хищницу. И так — до тех пор, пока она не вышла в нейтральные воды…

— Совсем оборзели, — зло сказала одна из пассажирок вертолета, держащая на руках грудного младенца, — дня нет, чтобы их не гоняли.

Она оказалась женой одного из офицеров погранотряда. Рассказала мне, что все ее подруги летают рожать на Большую землю. Но поскольку с транспортом плохо, то некоторые не дотягивают до отчего дома и рожают прямо в пути. Жена одного лейтенанта родила прямо в здании аэропорта. А если случается покойник, то везут его домой на Большую землю невероятно долго…