Гено Генов-Ватагин - Скажи им, мама, пусть помнят...

Я взял с собой моторизованную группу под командованием Голубя, и мы отправились в Граф-Игнатиево.

Выдался теплый сентябрьский день. Пловдив все еще бурлил. Мы проехали весь квартал Каршиак и через полчаса прибыли на аэродром.

На взлетных площадках у нескольких самолетов прогревались моторы, а офицеры и солдаты бесцельно слонялись по всему аэродрому.

— Вот уже сколько времени мы вас ждем, товарищи, — заявили они. — Ведь здесь пока еще не ступала нога ни одного из представителей новой власти. Все приспособились к обстановке и стали выдавать себя за коммунистов.

Товарищи из соседних сел, очевидно, не решались показываться на аэродроме, да и люди из полка тоже боялись появляться в селах.

Я приказал, чтобы все собрались в клубе. Трубач сыграл сбор. В скором времени весь зал был набит до отказа. Во дворе в полной боевой готовности остались лишь люди Голубя.

Собрание продолжалось более часа.

— Товарищи солдаты, господа офицеры, — начал я. — Над порабощенной Болгарией взошло солнце свободы. Прежней преступной власти Кобургов, убийц и шарлатанов, уже не существует.

— Ура-а! — закричали солдаты. — Да здравствует правительство Отечественного фронта! Смерть врагам народа!

— Да, справедливое возмездие, смерть ждет врагов! — подтвердил я спокойно. — Их будет судить народный суд, но вместе с ними он будет судить и тех офицеров, которые стреляли в патриотов. Здесь, на этом аэродроме, погиб мой верный друг и преданный сын Болгарии Радко Попов. Убийцы его находятся здесь, среди вас.

И тут началось что-то невообразимое.

Мы арестовали нескольких человек и назначили новое командование. Солдаты проводили нас торжественно, с почестями.

Было заменено командование и во всех частях Пловдивского гарнизона. Только в штабе армии нам никак не удавалось навести порядок. Командование армии отправлялось на фронт. В городе оставался лишь штаб второй дивизии во главе с полковником Стоевым. Вот они и занялись мобилизацией фашистских элементов, одевали их в военную форму и никуда не выпускали, пытаясь всех постепенно переправить на фронт, чтобы дать им возможность избежать возмездия народа.

Ни один партизан еще не переступил порог штаба. Первым в этом осином гнезде появились Димитр Георгиев, Голубь и я.

В помещении оказалось много офицеров. Они с весьма озабоченным видом входили и выходили, и все куда-то торопились. Одни из них уже надели фронтовую форму, а другие еще оставались в своей офицерской форме мирного времени.

— Митя, пошли прямо в кабинет полковника Стоева. Начнем оттуда, а потом посмотрим.

Димитр Георгиев, весьма интересный и на редкость культурный человек, пользовался в городе большой известностью и как оратор, и как постоянный защитник наших товарищей во время фашистских судебных процессов. Ему и самому доводилось сидеть во многих тюрьмах и концентрационных лагерях.

Мы вошли через главный вход. Часовой улыбнулся нам, откозырял, но не сказал ни слова. Мы проследовали по длинному коридору. Несколько офицеров рассматривали нас с явным недоумением.

— А это что еще за птицы? — спросил один из них.

— Партизаны! — отрезал я. — А вы, господа, кто такие? Ну-ка подойдите ближе!

Те засуетились.

— Подойдите ближе! Приказываю вам! — И я наставил на них пистолет.

Офицеры растерялись. Они явно не знали, что же им делать.

— Но, господа, мы же офицеры!

— Вижу! — Димитр тоже вынул пистолет. — Где здесь кабинет командира дивизии полковника Стоева?

Один из офицеров прищелкнул шпорами:

— Прошу за мной, господа!

Он торопливо пошел впереди и раскрыл перед нами дверь.

Мы очутились в комнате адъютанта. Молодой вылощенный офицер звякнул шпорами и предложил нам сесть.

— Скажите, здесь полковник Стоев? — строго спросил Димитр.

— Так точно, господа! А кто вы такие? Как доложить о вас?

— Оставайся на своем месте! — предупредили мы его и ворвались в кабинет командира дивизии. Там за столом сидел высокий мужчина лет пятидесяти, с зализанными волосами, увешанный орденами и аксельбантами. Он смотрел на нас с недоумением. Не дав ему сказать ни слова, мы направили на него пистолеты. Побледнев, полковник поднял руки вверх и пролепетал:

— Да как же так, господа, да я…

— С вашей властью покончено, полковник Стоев! Отныне вы уже не командир дивизии. Вы арестованы!

— Но, господа, я за новую власть, я ее не отвергаю!

— Нельзя же служить двум богам, господин полковник, — прервал его Димитр. — Комиссия все обсудит и решит. Перед вами члены военно-следственной комиссии. Но я еще хочу напомнить о том, что нам известны действия вашей дивизии в Среднегорье. Вам придется отвечать за сотни партизанских смертей, за тысячи черных траурных платков, господин полковник. Стойте смирно перед народными представителями!