Владимир Силантьев: Ровесник СССР: Всюду Вселенную я объехал

– Очень просто! Провокация коммунистов! – не унимался паренек, угощавший сандвичами.

– Однако против этих расправ протестуют члены парламента – лейбористы. Их не назовешь коммунистами.

Разговор грозил достичь наивысшего накала. Вмешалась девушка в декольтированном платье и перевела разговор, казалось бы, в другое русло.

– Хорошо, русские считают нас грубыми колонизаторами, беспощадными капиталистами…

– Не только русские!

– Пусть будет по-вашему. Мы плохи, но признайте честно, – у англичан высокий уровень жизни!

– Конечно, в сравнении с африканцами, арабами, индусами очень высокий.

– Почему?

– Мне не хочется быть невежливым гостем, а правда, увы, не сладкая.

– Мы вас очень просим!

– Хотите, я вам расскажу историю, как покупал портфель на базаре в Каире? Портфель понравился мне тиснеными рисунками двух верблюдов, шагающих по пустыне. На любом базаре торгуются. Торговец, поняв, что я иностранец, заломил большую цену – шесть фунтов…

– Хитер! – восклицают молодые тори, знающие, что почем.

– Это было во время Суэца, – рассказывал я, – когда с огромной силой проявилась любовь египтян к Советскому Союзу. Узнав, что я русский, торговец снизил цену втрое. Мне казалось, что он, расчувствовавшись, продает портфель себе в убыток. Одна кожа, казалось, стоила дороже двух фунтов.

«Как можно себе в убыток?! – воскликнул продавец. – Выкладывайте два фунта, из них я положу себе в карман ровно половину…»

Тори громко рассмеялись: им явно нравился предприимчивый каирский торговец.

Я продолжал рассказ:

– Сколько же стоит кожа? – допытывался я у продавца.

– Кожа египетская, дешевая – четверть фунта, – последовал ответ.

– Сколько стоит труд мастера, сшившего портфель?

– Пустяки, тоже четверть фунта! – махнул рукой продавец».

Возле камина воцарилось еще большее веселье. Забыв о колониализме, о высоком уровне жизни англичан, тори от души хохотали надо мной.

– Египтянин вас надул! – торжествующе заявила декольтированная девица. – Он положил себе в карман полтора фунта, а не один. Бедный русский! Египтянин сказал, что кожа и труд стоят всего полфунта. Где другая половина?

– Милая леди, этот же вопрос задал я хозяину лавочки. Он обиделся, то ли оттого, что я подозреваю его в обмане, то ли по другой причине. Отчаянно замахал руками, что-то крича на своем языке. Потом перевернул портфель и показал коротенькую молнию, на которую тот запирался.

«Куда делись еще полфунта? – зло кричал он. – Далеко улетели за моря, мистер! Видите эту жестянку? Дорогая, словно серебро. Английская, сэр!»

Воцарилась тишина. Слышно было, как шипит пиво в кружках и потрескивают тлеющие угли в камине. О чем думали тори? О, они умеют считать деньги и, очевидно, поняли из моего рассказа, какова степень эксплуатации колониальных народов. И не только египтян, индусов, африканцев, – всех, добившихся свободы, но пока еще находящихся в экономической зависимости у индустриального Запада.

Тот, кто бывал в некоторых азиатских и африканских странах после освобождения их от владычества Англии, никогда не забудет нищеты, оставленной колонизаторами. Матери в оборванных платьях держат на руках грудных детей и протягивают ладони к иностранцам. За их юбки цепляются голодные малыши и тоже протягивают ручонки: «Плиз, мистер, плиз!»

На каждом углу: возле магазинов, гостиниц, кинотеатров – иностранцев подстерегают толпы чистильщиков обуви. Отцы и подростки умоляют: «Плиз, мистер, нет работы!» Турист показывает на уже начищенные до блеска ботинки, но чистильщики не отстают: «Плиз, мистер, сколько-нибудь… на хлеб детям».

Глупо было бы искать в английских магазинах египетские телевизоры, индийские пылесосы, аргентинские холодильники. Египтяне с гордостью рассказывали мне о том, что они начали индустриализацию с постройки завода по производству… обыкновенных гвоздей. А ведь раньше за них приходилось платить кипами хлопка.

Для производства туфель и свитеров тоже нужны машины, для машин – металл. Плодородны земли Нила! Но из брошенного в них гвоздя не вырастет домна.

Больше тори вопросов не задавали. Расстались вежливо.

( Силантьев В. И. Фог рассеивается. М.: Молодая гвардия, 1961.)

Есть у Марка Твена сказка о принце, который на время стал нищим. Это произошло с ним по недоразумению. Помните, как он был вынужден работать и что из этого получилось? Присматривал за стряпней – пирожки сжег. Стал мыть посуду – едва справился. Начал чистить яблоки – совсем оплошал.