Игорь Малинский - Записки сдержанного оптимиста

Ну а моя часть называлась 1909 ОСТБ (отдельный строительно-технический батальон), подчинялись мы «Укрводстрою» и основным нашим занятием было строительство каналов. Но об этом чуть позже. Наша третья рота размещалась на 3-м этаже, а мой І взвод – в самом начале казармы. Кровати были двухъярусными, а так как я прибыл в часть последним, то и получил соответствующее место под солнцем. В обычной жизни это большого значения не имеет, может, наверху даже лучше… Однако курс молодого бойца к нормальной жизни отношения не имеет. Сержант Ешмуратов, растягивая слова, командовал: «О-т-б-о-й! Р-а-з, д-в-а, т-р-и, не успеваем. П-о-д-ъ-ё-м! Р-а-з, д-в-а, т-р-и, не успеваем. О-т-б-о-й!»

Тридцать пацанов прыгали в свои кровати и выпрыгивали из них, я, естественно, во второй ярус. Это длилось минут пятнадцать, и это был мой первый отход ко сну в армии. В этом месте я должен сказать о двух святых вещах в Советской Армии: во-первых, это сон, во-вторых, еда. Стройбатовская еда – это отдельная тема для разговора, мы обязательно её коснёмся. А сейчас о сне. «Солдат спит – служба идёт». Фраза эта знакома многим, но не все знают, как она работает. Могу вам сказать, что ещё год после возвращения из армии я засыпал в любом транспортном средстве, и не важно было, на полчаса или на 5 минут. Это связано с тем, что на службе я спал везде: в бортовой машине, которая везла нас на объект и с объекта, в попутках, когда я был нормировщиком, стоя, сидя, лёжа – не имело значения… Однако в первые две недели я практически не спал – и это была сознательная «китайская» пытка. А чего, собственно, ожидать интеллигенту после института в стройбате?! Командир моего взвода прапорщик Колесников невзлюбил меня сразу. Это был довольно симпатичный мужчина 30-ти лет с коротко подстриженными усиками и язвительно-циничным выражением лица. В первый же день перед строем он заявил: «У нас тут появились сильно грамотные». Дальше – веселее. Как только он заступил дежурным по роте, я был поднят с кровати и, стоя в одном белье, учил обязанности солдата. Смысл, как вы понимаете, был не в этих обязанностях, а чтобы я пару часов не поспал. Через день он всунул меня дневальным по роте. У меня есть такая черта характера: всё, за что берусь, делаю хорошо. И несение службы у тумбочки, и чистота в казарме – всё было на хорошем уровне. Но за три часа до смены дежурный по роте сержант Нурумбеков снимает меня с наряда – и через три часа я заступаю по новой уже с сержантом второго взвода Стрицким. Идут вторые сутки без сна. Позже я узнал, что это происки моего прапорщика, он поставил перед сержантами задачу загнобить Малинского. Но я оказался твёрдым орешком. Помните Ильфа и Петрова? «Ночью к нему явилась царица Тамара…» У меня было примерно так же, но мне явились стихи. Во вторую подряд бессонную ночь на тумбочке под мелодию рок-оперы «Иисус Христос – суперзвезда» явились стихи:

Для 21-летнего парня это было круто. Вскоре чёрная полоса сменилась белой. То ли прапор понял, что так ничего не добьётся, то ли командир роты сказал ему «пару ласковых», а у него на меня были свои виды. В общем, жизнь входила в более или менее нормальное русло. Человек – существо социальное и всегда ищет контакты с окружающими, в армейском замкнутом мире это особенно важно. Должен быть кто-то, на кого можно опереться и с кем можно поделиться. Первое время все такие братства и группировки собирались по принципам землячества или национальности. При беглом рассмотрении этого вопроса с обеими позициями у меня было не очень. В роте нас, херсонцев, оказалось четверо: Саня Скакун – 27-летний такой себе «бравый солдат Швейк», после физмата, как и я, держался он несколько отстранённо, да и его особо никто не трогал; сержант 3-го взвода Витя Богомольников, познакомились мы сразу, но первое время он всё же был сержантом; Игорь Кваша – мутная личность, о его «подвигах» будет дальше; ну и, собственно, я. Других представителей Украины в нашей роте не было. Что же касается наций и народностей, стройбат бил все рекорды – только в нашем батальоне их было 55! Конкретно в роте – около пятнадцати: узбеки, киргизы, казахи, латыши, армяне, русские… Я – эксклюзивный, в одном экземпляре. Интересный случай произошёл на второй день службы. Рота, как обычно, неслась на ІІІ этаж в казарму исключительно бегом. Перед лестничной клеткой между вторым и третьим этажами скорость значительно уменьшалась. Подняв глаза, я увидел стоявшего посреди потока новобранцев большого, двухметрового смуглого парня с орлиным носом, он был, как скала, которую обтекает бурный поток. Воин всматривался в лица, как бы ища кого-то. Когда он увидел меня, глаза у него вспыхнули. Положив руку мне на плечо, он спросил: «Ты кто по нации?» «Еврей». «Слава богу, ещё один. Я Кешок Ягудаев из Пятигорска». Кешок относился к этнической группе так называемых горских евреев, которые проживали на Северном Кавказе. Он был из 2-й роты, на год старшего призыва и весьма авторитетным. Вплоть до его дембеля мы с ним дружили, когда приезжали мои родители на присягу, я его звал посидеть с нами. Несмотря на размеры, он был очень добрым, стеснительным парнем. Один раз очень помог мне.