Михаил Рицнер - Иерусалим, Хайфа – и далее везде. Записки профессора психиатрии

Врач-репатриант

Репатриант должен подтвердить медицинский диплом, полученный в другой стране. Для этого надо сдать письменный экзамен и пройти шестимесячную стажировку, или «истаклют» (иврит), для получения постоянной врачебной лицензии. Государственный экзамен включает 220 вопросов по всем дисциплинам. Необходимо ответить на не менее 60% вопросов по американской системе (пять вариантов ответа на вопрос). Сдавать его можно даже на русском языке; экзамен можно пересдавать.

Врачи-репатрианты подразделяются на три категории: без стажа, со стажем до 14 лет и со стажем более 14 лет. Врач, получивший образование за границей, занимавшийся клинической медициной 14 лет и более, освобождается от письменного экзамена на получение временной лицензии. Следующий этап – стажировка, то есть работа под наблюдением шесть месяцев в признанном отделении для получения характеристики с оценкой клинических навыков. Затем специальная комиссия профсоюза врачей, рассмотрев документы, определяет продолжительность специализации (полная или частичная) либо решает выдать диплом врача-специалиста без дополнительного обучения. Обойти эту процедуру невозможно. Тот, кто успешно прошел стажировку и специализацию, навсегда запомнит эти тяжелые годы работы и учебы.

Будучи врачом-репатриантом и узнав, что меня ждет на пути к врачеванию, я испытал шок и растерянность. Я имел стаж клинической и научной работы более 14 лет, что освобождало меня от письменного экзамена для получения временной лицензии, необходимой для прохождения стажировки. Я подал свои документы в Научный совет профсоюза врачей и нетерпеливо ждал их решения.

Доктор Ицхак Левав

Научный совет профсоюза врачей сократил мне стажировку (итстаклют) с шести до трех месяцев, чему я совершенно напрасно радовался. Теперь мне надо было найти психиатрическую больницу, готовую принять меня на эти три месяца. Медленно тянулись дни июня 1990 года, даже в Иерусалиме выматывала жара. Учить иврит не было сил. Наконец моя временная лицензия пришла по почте. Нам редко кто звонил, поэтому телефонный звонок вечером ударил по ушам.

– Михаэль, – послышался женский голос на ломаном языке с характерным картавым акцентом, – это Мира. – Как твои дела? Ты нашел место на итстаклют? Я думаю, что могу тебе немножко помочь. (Здесь и далее я стараюсь воспроизвести ее речь, понимая, что это невозможно.)

– Шалом, Мира. Пока ничего не нашел и буду рад любой помощи.

Мира, худощавая симпатичная брюнетка неопределенного возраста, опекала нашу семью уже несколько месяцев. Она добровольно помогала новым репатриантам, видя в них будущее страны. Будучи состоятельной, она жила в большой вилле в элитном районе Иерусалима. Мира нигде не работала, располагала широкими связями и свободным временем. Когда она впервые появилась у нас дома с большой корзиной фруктов, то попросила рассказать, что такое борщ. В следующий визит Галина накормила ее вкусным борщом. Восторгам не было предела; надо было слышать, как она выговаривала это слово: «борщщщ». Ее история не была безоблачной: она потеряла взрослого сына на войне в Йом-Киппур в 1973 году.

– Послюшай, Мишя, в Израиль приходит Левав. Он будет здесь мало дней. Ты хочешь говорить с доктор Левав? Я скажу ему помогать тебе. Это хорошо?

– Замечательно, Мира. Спасибо. Где и когда мы сможем встретиться?

– Я тебе буду звонить завтра. Бэседер? (хорошо; иврит).

Д-р Ицхак Левав (Itzhak Levav) – израильтянин; он жил в США, будучи международно признанным экспертом по охране психического здоровья Всемирной организации здравоохранения. Ицхак Левав имел обширный опыт в реорганизации служб и политики охраны психического здоровья и их развития в Северной и Южной Америках. Он был автором серьезных публикаций в области эпидемиологии психических заболеваний.

Д-р Левав был проездом в Иерусалиме. Через пару дней мы встретились в гостинице «Хилтон». На смеси английского и иврита я рассказал ему коротко о себе и попросил совета.

– Майкл, тебе нужен не я, а доктор Арье Левитин, он заведует острым отделением в больнице «Эйтаним», – сказал он, набирая номер телефона д-ра Левитина.

Среднего роста, улыбчивый 50-летний смуглый мужчина, Ицхак быстро схватил суть моей просьбы. Я молча наблюдал за тем, как здесь делаются дела. Кто-то ответил ему на другом конце телефонной линии.

– Шалом, Арье, надеюсь, что у тебя все хорошо, – Левав говорил на хорошем иврите, который я понимал с большим трудом. – Я завтра улетаю в Вашингтон, но рядом со мной стоит молодой психиатр – оле хадаш из России. Он ищет место для истаклюта и удивительно хорошо знает русский. (Хохочет над собственной шуткой.) Возьми его к себе, и договоритесь сами. Ты еще помнишь русский? – спросил он, посмеиваясь и передавая трубку мне.