Эдуард Гурвич - Дерзкие параллели. Жизнь и судьба эмигранта

Новость должен объявить новый владелец коллекции – Константиновский фонд на специальной пресс-конференции.

Это же секрет Полишинеля. Надежда Данилевич узнала даже цену, за которую продана твоя коллекция. И хотела бы сделать с тобой интервью. В России должны из первых рук узнать эту сенсационную новость. И она уже послала тебе свои вопросы. Открывай свой почтовый ящик… Вот это интервью.

– Когда состоялась сделка?

– Продажа состоялась 24 января 2008 года, с условием, что оглашение покупки Константиновским фондом произойдет в мае месяце. С тех пор мы ничего конкретного не получили на эту тему от фонда. Принимая во внимание, что пресс-конференция и выставка, связанные с покупкой собрания Ростроповича-Вишневской дважды уже откладывались, меня не удивит, что огласка по случаю приобретения нашего собрания будет перенесена.

– В 90-х годах речь шла о покупке только части вашей коллекции, именно той, которая экспонировалась в Музее личных коллекций на Волхонке. А теперь вы продали все собрание целиком?

– …Почти! Нина не хотела расставаться со многими из своих работ. Она скептически относится к намерению покупателя – Константиновского фонда. Не получив подтверждения, что вещи будут переданы (на временное хранение) в Музей театрального и музыкального искусства в Санкт-Петербурге, где они были бы на своем месте и доступны для изучения профессионалами, она оставила 150 работ из коллекции, принадлежащих лично ей…

– Кто оценивал коллекцию? За сколько она была куплена? Я слышала разные цифры – 16 и 18 миллионов долларов.

– Собрание было куплено по оценке «Сотби» и «Bonhams» прошлого года за 16 миллионов. Мы не торговались и не завышали цену, в отличие от собрания Ростроповича-Вишневской, за которое Усманов заплатил втрое больше оценки «Сотби». Нам было приятно слышать, как эксперты, командированные фондом на проверку нашего собрания, открыто говорили о недооценке ряда шедевров. Экспертиза – очень щепетильный вопрос, особенно в наши дни. Невероятные рекорды во время русских торгов на аукционах… являются большим соблазном для фальсификаторов. И естественно, что покупатель боится нарваться на фальшивого Бакста или Кандинского… Каждая работа из нашей коллекции подверглась тщательной проверке. Нам с Ниной было очень лестно мнение экспертов, когда мы ознакомились с их докладом. Они указали только на 5 произведений, которые потребовали переатрибуции. Даже если слово «переатрибуция» было деликатной заменой слова «фальшивый», то это редчайший случай, где в собрании содержится меньше чем 1 % работ под вопросом…

– Специалисты театральных музеев как Москвы, так и Петербурга считают, что самое ценное в вашей театральной коллекции – это работы Бакста, которые отсутствуют в наших музеях. Вы их продали Константиновскому фонду или оставили за собой?

– Все наши «Баксты» ушли в Россию. Кроме одного – это портрет Трухановой. Нина оставила его себе. Как вы хорошо знаете, в 1994 году вышел полный каталог-резонне нашего собрания, где все, что мы имели, зафиксировано текстуально и визуально.

– Все лучшее театральные художники-эмигранты, которых вы собирали всю жизнь, творили на Западе. Бакст с 1909 по 1914 годы оформил для Дягилева 12 спектаклей. Пятьдесят лет назад, когда вы с Ниной начали собирать, никто из солидных коллекционеров не интересовался русским театральным искусством.

Значит, в частных руках не осталось интересных театральных эскизов?

– Очень богатая коллекция была у Сержа Лифаря. Она давно распалась, а то, что он хранил до конца своей жизни, завещано им городскому архиву города Лозанны, где он умер в 1986 году Мастерская Добужинского в Париже также распродана на аукционе. Серьезную коллекцию русской сценографии за 50 лет ее расцвета, как наша, сегодня невозможно составить даже при наличии неограниченных средств.

– После развода с Ниной, что осталось в вашей собственности?

– Всё, что было оговорено давно. Моя библиотека в 3200 томов напрямую связана с жизнью и творчеством 200 художников, представленных в нашем собрании. Плюс архив документов – переписка с художниками, их наследниками, историками и искусствоведами. Также у меня остались картины маслом ведущих мастеров русского авангарда. Кандинский, Клюн, Ларионов, Попова, Экстер, а также «Похищение Европы» Серова, для которой позировала Ида Рубинштейн.

– Вы готовы продать свой архив, ведь он, как я понимаю, напрямую связан с той частью собрания театральной живописи, ко торую купил Константиновский фонд?