Эдуард Гурвич - Дерзкие параллели. Жизнь и судьба эмигранта

Но сначала небольшое отступление. В августе 2011 года политическую жизнь в Лондоне, как обычно, прервали отпуска. На летние каникулы разъехались премьер-министр, мэр, члены правительства, депутаты парламента. Полицейские мирно патрулировали город – предлагалось даже провести сокращения численности полицейских служб. И вдруг волна вандализма захватывает сначала Лондон, а потом всю страну. За первые три дня было ранено около 40 полицейских. Премьер-министр прервал отпуск, за ним вернулись члены парламента…

Всё это случилось в то лето, когда я писал книгу – поэтому мы с князем общались чуть ли не ежедневно. Я уже вчерне набросал главу, где излагал, почему Никита Дмитриевич думает, что Лондон предпочтительнее для свободолюбивого, независимого человека, чем любой другой европейский город. Именно свобода и демократия перевесили в его размышлениях, когда он выбирал после Америки местожительство – между дождливой Англией и более комфортным югом Франции. Я согласен с его мнением. Живя в Лондоне я ценю этот город тем, что всегда чувствую себя комфортно – хожу по улицам в самые поздние часы без всяких опасений. Однако кому-то не нравятся камеры слежения на улицах Лондона (самое большое количество в Европе). Кто-то говорит об ущемлении демократии. Я же полагаю, что камеры – это вопрос безопасности.

Волна бесчинств, главными участниками которых оказались подростки, и даже дети, косвенно коснулась и меня. На вторую ночь бесчинств я покинул мой маленький домик и перебрался в квартиру по соседству. Хозяйка в эти дни дежурила в госпитале в Челси. Её сын был в Литс – там он учился в университете. Так что в той квартире я оказался один. Окна большого дома выходили на канал между Кингс-Кросс и Камден Таун. С третьего этажа я наблюдал хулиганов, гурьбой сновавших вдоль берега. Чуть стемнело, мимо дома по переулочку, параллельному каналу, с гиком и свистом промчалась на велосипедах стая погромщиков в спортивных костюмах с капюшонами, скрывавшими лица. Они выскакивали на тротуары, распугивая редких прохожих, рвались вперёд, почему-то пренебрегая проезжей частью. По улице в направлении знаменитого рынка на Камден Таун тоже бежали погромщики. Я стоял у окна и как-то сразу подметил, что полицейских не видно. Около двух часов ночи вдруг у самого дома вновь показалась банда подростков в накинутых на головы капюшонах. В два счёта они могли разнести стеклянную входную дверь: в холле висели картины, хорошо видные с улицы. На всякий случай я накинул цепочку на дверь квартиры, приготовив себя к худшему. Дежурство хозяйки заканчивалось как раз в два часа. Я позвонил ей, что к дому, похоже, нельзя подъехать ни на ночном автобусе, ни на такси. Впрочем, наш район не был исключением. Она сообщила, что администрация госпиталя предоставила сотрудникам комнаты, где они могли переночевать. Лишь к утру полиции удалось навести порядок в городе. Ощущение же осталось неприятное…

В российских газетах и комментариях политиков тех дней легко прочитывался злорадный вопрос: вы там, на Западе указываете, как нам жить, а что у вас творится? Погромы, бесчинства, полиция не в состоянии справиться с беспорядками! Вот вам и свобода, блин! В том смысле, что куда лучше наша управляемая демократия! В переписке с князем в эти дни я, тем не менее, заметил, что у меня сохраняется прежняя уверенность, что живу в прекрасной стране, где очень быстро власть наводит порядок. За 25 лет эмиграции я был свидетелем, как она успешно справлялась и с ирландскими террористами, и с радикальными исламистами. И теперь, Бог даст, всё будет в порядке. Никаких сомнений! Князь ответил обстоятельно:

– Бунтовала непродуктивная часть населения. А именно, черные и белые, которые проживают в квартирах, субсидированных правительством, в семьях безработных, живущих на пособиях и практически не имеющих возможности когда-либо получить работу, ибо они генетически умственно ограничены. Как вы, вероятно, могли заметить, у них имеются деньги. Потому что в руках погромщиков были телефоны блэкберри, с помощью которых, они вели связь и «планировали» свои действия. А блэкберри стоит 240 фунтов. (Система блэкберри пока единственная, которую нельзя подслушивать, и поэтому полиции было очень трудно предугадать, где будет следующий мятеж). Значит, живя на пособии, которое обычно составляет 85 фунтов в неделю, такой телефончик не купишь. Эти подростки зарабатывают торговлей наркотиками. Их наглое и криминальное поведение на виду у полиции объясняется тем, что они знают, что особых наказаний не последует. Многим из участвовавших в грабежах – меньше 18-ти лет. Нынешняя политика политкорректности запрещает полиции даже вмешиваться, когда они видят, как грабят магазины. Ибо, если они дотронулись до черного подростка, или, того хуже, малолетнего, чтобы предотвратить грабёж, то отвечать придётся в Парламенте. Полицейские будут обвинены в жестокой расправе с национальными меньшинствами, за что их могут уволить с работы. А за бездействие не увольняют. На мой взгляд, правительство побоится принять серьезные меры против такого рода криминала, ибо огромный слой населения, примерно 12 % избирателей (7 миллионов голосов) – это люди, которые живут на социальные пособия и голосуют за ту партию, которая им дает такие поблажки. Но этим больна не только Великобритания. Выдающийся пример – Греция. Там каждое новое сменявшее друг друга правительство покупало голоса. И дело дошло до абсурда, когда учитель может в 42 года уйти на пенсию, размер которой 23 тысячи евро в год. Аналогичная ситуация в Италии, Испании, Португалии и Франции. Лидеры этих стран раздували бюджетные траты, щедро давая поблажки избирателям. Но ведь и США не смогут когда-либо вернуть свой государственный долг. При всей видимой неспособности правительства управлять страной, демократия в США, похоже, неизбежно входит в полосу заката…