Всеволод Чаплин - Вера и жизнь

Возникает ключевой вопрос: почему? Я много раз пытался на него ответить. Думаю, что команда «не пущать» реальную нравственную критику в мир искусства шла из высоких кабинетов на Старой площади, а там была пролоббирована околокультурной средой, системно наживающейся на сомнительных выставках, и связанной с ней «голубой мафией», которая склонна к либерализму в силу, я бы сказал, биопсихологических причин.

Гомосексуализм негативно повлиял на творчество Элтона Джона. То, что он делал с начала 70-х годов до начала 2000-х, мне нравилось. Потом, по мере того как он укреплялся в гомосексуальности, творческие силы постепенно иссякали. Вообще гомосексуализм меняет психологию человека, его общественные и творческие приоритеты. Это свойственно не только упомянутому господину, но и многим другим, в частности, представителям гей-сообщества, которые присутствуют у нас в культуре, в СМИ, в органах власти. Люди начинают волей-неволей, исходя из своих личностных особенностей, встраиваться в либеральный тренд и противиться настоящему нравственному обновлению общества – такому, которое затрагивало бы жизнь всех людей, включая высокопоставленных, не давало бы возможности днем говорить о патриотизме, а вечером участвовать в гомосексуальных оргиях. И эта группа, и те, кто держит свои средства и имущество в странах НАТО, сознательно или несознательно стараются сдержать настоящий патриотический и нравственный поворот в определении будущего России. На хвосте этих гламурных кисок стоит сапог американского ковбоя.

Убежден, что границы морально приемлемого и неприемлемого в искусстве сегодня проложены ненормально. Их надо вернуть по крайней мере к состоянию 70-х годов прошлого века. Того же хотели бы многие наши сограждане. И «кураторы» безнравственной псевдокультуры боятся именно их мнения – полагаю, что мнения большинства.

Тем более что одну победу православные христиане уже одержали. Речь о «деле Pussy Riot». Участницы группы сначала «спели» в московском Богоявленском соборе – оттуда их быстро и по-тихому вывели, скандала не получилось, и поэтому они пошли с камерами в Храм Христа Спасителя. Тут резонанс, конечно, был обеспечен. В текст песенки, который даже не успели толком прокричать, был заложен целый ряд «политических бомб»: призыв «прогнать» Путина, бранное слово в адрес Патриарха, бессмысленная по сути фраза «черная ряса – золотые погоны» (ни явно, ни тайно такого явления не существует, о чем я здесь уже писал). Затронули тему гей-парадов, озвучили феминистские лозунги – в общем, сделали весь набор «правильных» ходов для того, чтобы понравиться западным масс-медиа и нашей либеральной элите. Песенку для клипа пришлось доозвучивать – не пропадать же такой политтехнологической мудрости и такому пиаровскому эффекту… За считаные дни медийную истерику, особенно на Западе, подняли до такого уровня, что туристы, приезжающие в Москву, до сих пор иногда называют храм-страдалец «Pussy Riot church».

Реакцию множества простых православных людей я здесь раньше упоминал. И никого особо не волновала личная честь Путина или даже Патриарха. Говорили и писали о другом: осквернен амвон храма, построенного в память о героях 1812 года, храма, взорванного богоборцами и спустя десятилетия восстановленного. Имя Господа соседствовало в песне с грязным словом – как в «русских» переводах западных фильмов образца 90-х годов, где «толмачи» многократно усиливали кощунственное звучание слов «holy shit». Описывалось, как прихожане «ползут на поклоны» (вы когда-нибудь такое видели?). В общем, выпад был сделан не только против церковных и светских властей, но против веры и святынь.

И это еще раз поставило вопрос: почему закон очень жестко защищает человеческую жизнь, здоровье и имущество, а то, что для многих людей важнее жизни – вера и святыни, – не защищено никак? Не пора ли наконец пересмотреть правовой крен в сторону охраны только земных ценностей, которые для миллиардов людей по всему миру вовсе не главные? В итоге история с осквернением храма сослужила и полезную службу: ответственность за оскорбление чувств верующих и за осквернение почитаемых ими предметов была ужесточена. Впрочем, спор между сторонниками абсолютной свободы творчества и его нравственного регулирования не разрешен до конца и будет продолжаться. Нам продолжают упрямо твердить: «искусство неподсудно», «художник выше закона». Однако почему «художнику» должно быть позволено то, что не позволено рядовым «профанам»? А убивать, грабить, хулиганить ему тоже позволено? Между прочим, для многих верующих осквернение храма, иконы, имени Божия – хуже убийства или грабежа. Не случайно во время большевицких гонений люди шли под пули и в тюрьму, а иногда даже оказывали сопротивление, но не давали попрать святыни. Напомню: Всеобщая декларация прав человека, между прочим, утверждает, что реализация прав и свобод может быть ограничена ради «удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния». Некоторые, конечно, хотели бы сегодня такой подход пересмотреть и поэтому все шире открывают «окно Овертона».