Всеволод Чаплин - Вера и жизнь

Никакое богатство, никакое здоровье, никакое физическое благополучие, никакой душевный комфорт не могут иметь настоящего смысла, потому что не продолжаются в вечности. А вечность открыта нам Христом и только Христом. Грешный человек не мог спасти себя от греха, как не может утопающий вытащить себя из пучины. Но и жить дальше во грехе невозможно, потому что грех всегда рождает смерть и не наследует вечность. И значит, несмотря на наши грехи, несмотря на наши несовершенства, на всю нашу слабость, Небо открыто нам именно спасительным Христовым Воскресением.

И вот тогда, когда Господь открыл нам Небо, сделал для нас возможным – не по нашим заслугам, а Своей силой – достичь вечную блаженную жизнь, тогда и только тогда приобрело смысл наше земное бытие и все, что происходит в мире, если только это что-то нацелено на помощь людям в достижении жизни вечной. Не могло и не может быть смысла жизни без Воскресения Христова, без Пасхи.

И одновременно ныне, когда мы имеем перед собой Христов путь, когда Христос пострадал, умер и воскрес, и нас за Собою из ада наших согрешений возводит в Небо – именно поэтому не может быть бессмысленной жизнь. Не может быть ни одиночества, ни отчаяния, ни уныния, ни всех тех многих душевных недугов, которыми так страдает, часто безысходно, современный человек. Все это отлетает, как случайная тень, от человека, который знает, ради чего мы живем и какое благо нам Христос дал Своим страданием и Своим Воскресением.

Однако стоит вчитаться, вдуматься, «вмолиться» в эти тексты – и человек понимает, насколько они выше любых им самим сочиненных молитв, особенно посвященных только житейским нуждам, а тем более обращенных к «богу в душе» – удобному вымышленному существу, которое за все тебя извинит и все твои дела одобрит, даже греховные. Вот почему так важно молиться в храме вместе, соборно – словами, которые даны нам святыми. А для духовенства и поющих важно внятно произносить эти слова, распространять книги, брошюры, листовки с их описанием и объяснением. Не случайно сейчас, например, во время чтения Великим постом глубокого, вдохновенного покаянного канона святого Андрея Критского так много людей стоит в храме с напечатанным текстом. А в местах, где для удобства глухих и слабослышащих богослужение транслируется через бегущую строку, у экранов собираются и люди со вполне нормальным слухом. Мудрые церковные тексты воспитывают душу и при домашней молитве – и слава Богу, что все больше людей утром и вечером их читает.

Вернемся к проблемам духовенства – старым и новым, возникшим через многие годы после советского пленения. Вплоть до конца девяностых было почти немыслимо, чтобы пастырь трудился на светской работе. Исключений было очень немного: отдельные священники, бывшие специалистами в разных областях, приняв сан, продолжали преподавать в вузах или трудиться в госучреждениях. Но, например, клирик-педагог был чрезвычайной редкостью. Однако с началом нового столетия многие священники, получив педагогическое образование, пошли в школы, некоторые – в вузы. И подчас преподавание стало для них приоритетом. К этому подталкивало и то, что если лет пятнадцать назад в школе или вузе платили очень мало и педагогическое служение священника было сродни благотворительности, то сейчас за уроки – по крайней мере в городах – платят значительно больше, чем выдает средств приход. Нагрузка же подчас несопоставима – и «перетекают» священнослужители в классы. Наверное, это не так уж плохо. Но в итоге подчас душа пастыря уходит из храма в школу – и теряет свою первую любовь к храму, к служению не только людям, но и Богу.

Критики Церкви много пишут о пьянстве духовенства. Проблема эта существовала и до революции, однако уже в конце XIX – начале ХХ века многие священники встали во главе обществ трезвости. В 80-е годы такое общество создал отец Димитрий Дудко, сейчас же они стали распространенным явлением. Многие – и пастыри, и миряне – дают обеты трезвости, иногда на время, а подчас на всю жизнь. Впрочем, в советское время многие священники, страдавшие от безделья и мало ограниченные материально, пили тяжко и иногда спивались. После «перестройки» эта тенденция отчасти продолжилась. В одной епархии, где рукополагали быстро и без особого разбора, мне приходилось видеть носителей священного сана, совершенно потерявших не только пастырский, но и человеческий облик. Почти никто из них с недугом не справился, даже после лечения.