Всеволод Чаплин - Вера и жизнь

Начиная с 90-х годов важным фактором в отношениях Церкви и государства стала православная общественность. Эти люди начали действовать сами, без оглядки на церковные или светские власти. Чиновники, правда, очень постепенно начинали понимать: Церковь – это не только люди в рясах и даже не только миряне, которые работают в Патриархии, епархиях, приходах. Это и десятки миллионов мирян, людей, разных по возрасту, социальному положению и жизненному призванию. Да, большинство из них составляют «номинальные» православные, а в лучшем случае – «тихие», граждански неактивные прихожане. Но для многих людей стало возможным – и важным – участие в общественной жизни именно в качестве православных христиан.

Уже в период «перестройки» в СМИ и на разных общественных форумах стали выступать православные диссиденты, до этого активные только в «там-» и «самиздате». Появилась и горячая молодежь. В начале девяностых образовался Союз православных братств. Многие участники этого движения вскоре пошли по коммерческой линии, но идейный актив долго сохранялся – в основном консервативный, в лице общества «Радонеж», духовных чад отца Владимира Воробьева и отца Димитрия Смирнова. Были и условные либералы – например, Преображенский союз малых братств во главе с отцом Георгием Кочетковым.

Вскоре православные миряне начали выходить на улицы, протестуя против абортов, выступая за передачу храмов и монастырей, обличая секты. Вокруг отца Владислава Свешникова сложилось Православное политическое совещание, затем преобразованное в Союз православных граждан. Наиболее радикальной группой стал Союз православных хоругвеносцев, в котором к середине прошлого десятилетия растворился Союз православных братств. Возникли «Народный собор», объединивший радикальных патриотов, довольно многочисленное движение «Сорок сороков», группа «Божья воля», известная громкими акциями, многие организации в регионах. Некоторые поступки общественников походили на постмодернистскую пиаровскую игру. Одна-две акции зашли за рамки закона и нравственности. Но в целом православные миряне, в том числе молодые, действовали корректно, хотя подчас по-хорошему провокативно – а иначе сегодня и нельзя, ведь политкорректная фразеология, сколь угодно умная, подчас воспринимается современником как серый фон.

До поры до времени власти как бы не замечали этой активности. Потом стали «напрягаться», особенно когда к православной общественности присоединились спортсмены, фанаты, члены военно-патриотических обществ. Выход на улицу десятков, а то и сотен людей, которые могут, например, оспаривать отказ в выделении земли под строительство храма или обличать поддержку властями абортов, не входил в планы политтехнологов и их кремлевских покровителей. Думаю, что боялись вовсе не волнений и не революций – православные общественные организации к ним никогда не стремились. Как главную опасность восприняли другое: реальное возвращение нравственности в политику.

Современные элиты, во многом вышедшие из 90-х годов, привыкли жить двойной жизнью, на публике говоря красивые слова про честность и идеалы, а на практике придерживаясь совершенно аморальных установок. Если по-настоящему верующие люди станут задавать политическую повестку дня – этим элитам придется меняться или уходить. Так что опасения вполне оправданны. Как оправданно и стремление активных христиан сделать главными темами в политике не частности экономического развития и не нюансы партийных программ, а прямую постановку вопросов о личной жизни чиновных бонз, об их честности в финансовой и имущественной сфере, о коррупции, о покровительстве абортам, наркомафии, алкогольному лобби. Убежден: именно эти вопросы, столь важные в большинстве стран мира, станут центральными и у нас – перед любыми выборами. Нравственные темы в политике вообще везде и всегда были и будут центральными – просто у нас от этого отвыкли за циничный постсоветский период, когда слишком многие думали о выживании. Что ж, придется снова привыкать.

Православную общественность пытались «прижать» через давление на иерархов и на церковные учреждения. «Уймите их», «осудите их», «скажите, что они к Церкви не имеют отношения» – такие советы давались и во властных кабинетах, и в лоялистских СМИ, и на разных собраниях. Церковное начальство испугалось. Многие общественные движения не получали почти никакой поддержки, а некоторые позиции, которые они отстаивали, оказались откровенно «слиты» – например, требование полного запрета абортов или борьба против кощунственных и безнравственных телепередач, постановок и выставок. Впрочем, православная общественность начала действовать независимо, имея, кстати, на это полное право в светском пространстве. Честь и хвала ей за это.