Вячеслав Смирнов - Напокишу. Книга о моем отце

Мемориальный комплекс Хатынь. Папа – второй слева, мама – третья слева, конец декабря 1986 года

К даче у меня двоякое отношение. С одной стороны, мама рвется туда, в теплое время года старается там жить. Опять же – минимальная двигательная активность на свежем воздухе – полезна. Но ведь минимальная же! Постоянно заставляем ее не работать, не перетруждаться. К тому же, вон чего, из-за старости вестибулярный аппарат уже не тот, что в молодости, случаются травмы.

Папа тоже на этой даче и последнее здоровье подорвал, и остаток жизни развеял, потратил. А ведь не стоит вопрос продовольственной безопасности и даже продовольственного обеспечения. Для кого все это? Мы уже давно выросли и можем купить в магазине что угодно. Что за упертость такая? Гори огнем эта дача! Лишь бы мама была жива.

Папу она вымотала всего, жизнь забрала. Это не стало для мамы уроком. Не слушается нас.

Но жива пока мама, активничает. Пусть хоть так. Что с ней поделаешь?

Серия фотографий, снятых Олегом или мной незадолго до моей отправки в армию: папа на даче, 5 июня 1986 года

Вот какой был сегодня день.

Из Самары приехал Шамиль Хусаинов, он будет верстать мамину книжку. То есть – с сегодняшнего дня официально началась верстка. Год назад я попросил маму начать писать воспоминания – с тем расчетом, чтобы она написала и об отце. На начальной стадии я не предполагал, во что это выльется.

Сегодня разместили в печать в Ульяновскую типографию книгу воспоминаний о Вадиме Леванове. Большой труд проделан, я занимался этим проектом бок о бок с маминой книгой. Не удержался, в своей главе написал про отца, упомянув полностью его фамилию, имя, отчество.

К концу дня стало известно, что умер Валерий Шемякин. Позвонил Саша Гремин и сослался на Михаила Куракина. Я не поверил такому ненадежному источнику и стал узнавать по своим каналам. К сожалению, это оказалось правдой. С Шемякиным была эмоциональная связь, поэтому всплакнул несколько раз за вечер. Валерий Константинович был у меня в гостях с компанией лет 15 назад. Сейчас сижу в комнате, где мы пировали тогда. Не помню, пересекался ли он с моим отцом.

Папа возле нашего прежнего дачного домика, 5 июня 1986 года

На самом деле, радость по поводу очередного этапа в создании этих двух книжек – она особая: все же оба проекта связаны с человеческой смертью. Но и от кончины Шемякина есть светлое радостное чувство: умер во сне, как праведник. Не мучился, просто не проснулся.

Раз уж суждено умереть, и выбора нет, то хотелось бы покинуть этот мир как Шемякин. Или хотя бы как мой папа: там тоже все произошло достаточно быстро. Я ведь до сих пор не в силах опомниться, так внезапно это случилось.

Вчера исполнилось 30 лет с того момента, как мы живем в нашей квартире по ул. Куйбышева, д. 36, кв. 45. Мне эту дату папа напомнил когда-то. Так и засело в голове: 15 апреля.

Была мысль сходить в этот день на старую квартиру: мы жили на ул. Победы, д. 70, кв. 57. Так и не собрался. С той квартиры осталось изрядное количество фото с папой. Олег, наверное, снимал. А может, и я несколько кадров сделал. С нынешней квартиры папиных фотографий негусто: два кадра в 2005 году и четыре кадра в 2017-м.

Папа возле мини-теплицы, 5 июня 1986 года

Несколько дней назад обнаружил на сайте ТЛТтаймс свою давнюю запись от 4 августа 2011 года. Среди прочего там было следующее:

– Погиб мой папа. Он мыл окно (пластиковое, между прочим!), оперся на него, и вывалился с 6-го этажа. В своем сне я видел папин труп, я звонил друзьям, рассылал по социальным сетям это сообщение. Мне было так горько, так ужасно.

Я этого страшного сна совсем не помню. Очевидно, эмоциональных последствий он не оставил. Папа мне вообще не снится: ни в ностальгическом контексте, ни в трагическом. Хоть бы во сне его увидать, хоть бы во сне.

Сейчас полшестого утра. В семь поедем с мамой на кладбище, навестим наших, приберемся после зимы. Пора уже.