Валерий Лашков - Шофёрские истории и разные размышления

Еще одна история на ЗИС-5, диковатая и смешная. Для подъезда к поленнице дров на погрузку бульдозер проделал мне проезд – проехал задним ходом через кусты с опущенным ножом. На погрузку я подъехал нормально, а при выезде вдруг снизу что-то поднимает полик кабины (он же легкосъёмный!) и поликом ноги мои прижимает к приборному щитку (теперь его называют – «торпеда»). До сцепления не достать, мотор машину тащит пуще прежнего, еле дотянулся до замка зажигания. Дамский коллектив насилу помог выбраться из кабины.

О белоручейских женщинах, бригаде грузчиц – в русском языке и слова то такого нет, но вот подиж-ты – жизнь заставляет. Весьма симпатичные даже в ватных штанах и телогрейках (фуфайках по местному), крепкие, резкие на слово и дело, справедливые, самостоятельные (последнее – оценка человека в наших местах считается как самый блестящий комплимент). «Коня на скаку остановят…», но как хорошо сказал поэт «они бы хотели иначе – надеть драгоценный наряд, а кони всё скачут и скачут, а избы горят и горят».

Да, «…доля ты русская, долюшка женская…», вспоминаю маму. Родилась она в Ундозере (западное прионежье, Олонецкая губерния), в 1912 году, хорошо помнила НЭП как счастливое время. Пережила голодовку тридцатых, первый муж погиб в сорок первом, в войну работала на оборонку. Работа, даже по понятиям мужиков-вальщиков – лютая. Задача – с напарницей добыть берёзовую древесину, пригодную для авиафанеры и ружейной болванки. На общей делянке бригады вальщиков и сучкорубов (тоже в большинстве женщины и подростки) зимой снежные завалы кое-как, но разгребают, костёр большой разводят для согрева, а этой паре приходится туго. По пояс, а то и выше в непролазном снегу, при лютом морозе или ледяном дожде, искать на взгляд подходящую берёзу, валить её, разделывать, затем приезжать за бревном с лошадью и волокушами, грузить и трелевать брёвна в посёлок к узкоколейке. Иногда спиленное дерево оказывалось нестандартным, так как было требование по прямострунности и количеству сучьев на погонный метр. Как мама вспоминала, тогда садились на бревно и ревели. Надо ведь норму выполнить! Напарницей у мамы была Прасковья Гудкова – бабушка Сашеньки Гудкова, молодого морского офицера, старшего лейтенанта, погибшего на «Курске». Такая вот связь времён.

В жестокую зиму сорок четвёртого с мамой произошел удивительный случай, трудно поверить, но мама врать не умела. Для трелёвки у неё был трофейный конь по кличке «Сержант», рослый, красно-белый, очень красивый и умный конь (я предполагаю – «сталинградец», под Сталинградом взяли пятьдесят тысяч коней). При очередной трелёвке в сильный мороз мама упала в обморок, так конь взял её зубами за воротник фуфайки и притащил в посёлок. Так вот, конь, выращенный баварским бюргером, спас мою маму. У мамы к коням и коровам благоговейное отношение; в голодовки тридцатых и сороковых только корова и спасала русскую семью от голодной смерти. Даже мотоцикл ИЖ-Юк, на котором мы с Сашей возили маму на сенокос, она называла «Серко», как коня в юности.

Ещё о женщинах в тылу. Вспоминаю рассказ Лены, диспетчера УЖД, даже в годах очень симпатичной, в войну она работала машинистом на паровозе «кукушке», как их часто звали, (хотел сказать – «машинисткой»), в войну и на УЖД работяги – все женщины – помощники, кочегары, сцепщики, ремонтники дороги и паровозов. Уход за путями не блеск, паровоз болтает. Рассказ Лены, для меня тогда, тёти Лены: «Любка, кочегар, кричит: „Ленка, блядь, не гони, тендер, вишь, как болтается“, а тащим много, пять сцепов набрали, с уклона тормоза не держат, да и если не разгонишься на подъём не выскочить. (тормоза только на паровозе, в лучшем случае, ручник на одном из „зайчиков“, но это очень опасно для сцепщика) . Ну и кувыркнулись, тендер в одну сторону, машина в другую. Сидим, ревём и бога молим, что сцепы нас не раздавили – первый тоже опрокинулся. Теперь всю ночь ебаться с подъёмом паровоза, да ещё хуёв от Стёпкина наслушаемся». Стёпкин – начальник УЖД, одноногий, ногу потерял на фронте, поругивал девок с любовью и уважением к ним. Никогда не сдавался на требования органов о наказании, допустивших аварию, даже оборонную пайку не снимал.

Поднимали паровоз тоже с женской паровозной бригадой. Насколько я помню, технология такая. Крепили к верхней точке паровоза трос и пропускали трос через блок, прилепленный к дереву, недалеко от путей. Паровоз-тягач, сдавая назад рывками ставил машину и тендер на колёса, при помощи домкратов под колёса подкладывали рельсы, сшивали их с магистралью и паровоз вытаскивал собрата на магистраль.