Валерий Лашков - Шофёрские истории и разные размышления

Итак, к середине 30-х годов, марксисты-ленинцы реализовали план создания мощного милитаризованного государства, как инструмента да воплощения идеи мировой революции.

Однако следствием индустриализации было создание могильщика идеологизированного государства – в первую очередь директорского корпуса.

К концу 30-х годов правящей экономической элите (управленческо-директорскому корпусу) стало ясно, что в условиях мирного времени управлять промышленной громадой командными методами почти невозможно. Директорский корпус к марксизму относился скептически и даже презрительно, к парторгам и комиссарам как к болтунам. К низовому звену управленцев, особенно на селе (типа Давыдова и Размётнова) это относилось в меньшей степени, но они погоду не делали. Назрело противоречие между государственниками и революционерами. В результате почти все истинные марксисты (ленинская гвардия) были объявлены троцкистами и убиты, на всякий случай пришлось уничтожить командный состав Красной Армии, находящийся под влиянием идеологии, как религии (в большинстве – назначенцы Троцкого).

Но, как уже упоминалось, правящие марксисты были уничтожены «почти». Верхушка оставалась у власти, хотя фактически признала верховенство российской государственности над идеологией. В течение двух лет были пересмотрены подходы к истории России, бывшие «царские сатрапы» стали национальными героями, а командармы генералами. Тем не менее, над верховными правителями нависла смертельная опасность, была видна половинчатось мер по отказу от принятой идеологии, на местах руководство и простые люди боялись слово сказать против марксизма и советской власти (наказание по 58-й до расстрела). Однако директорский корпус набирал силу. На 18-й партконференции (1940 г.) с отчетным докладом выступал Маленков, как представитель промышленной прослойки.

Находящихся у власти большевиков могла спасти только война. Гитлер подарил им это народное бедствие. Каким образом после войны у власти оказался троцкист, противопоставивший Россию всему миру, это очередной зигзаг истории, который, конечно же, обусловлен объективными факторами, а не исключено и субъективными. Объективные факторы: страна в разрухе, народ голодает, субъективные: промышленной прослойке (как и народу – лишь бы выжить!) не до политических разборок, кроме проблем с восстановлением промышленности, возникла угроза атомной бомбёжки, надо с нуля строить атомную и ракетную промышленность, а власть на местах (обкомы, райкомы) оказалась, в основном, у тыловиков, энкавэдешников и политработников, беспрекословно подчиняющихся центру, отважных фронтовиков у власти было мало. Изощрённый политик Джугашвили, превратившийся из большевика в государственника, пытался своими методами изменить курс – не удалось. Маленков и Берия также пытались это сделать, но марксисту-ленинцу, пламенному коммунисту, троцкисту Хрущёву удалось их устранить при мощной поддержке партийной верхушки (секретари обкомов), НКВД и верхнего командования армии (для них, как уже упоминалось, идеология равна религии, которая по их мнению приводит к сплочению солдатской массы).

Однако намеченные Маленковым и Берия мероприятия по усилению государственности и некоторому облегчению доли народной, хрущёвскому правительству пришлось проводить в жизнь, они обозначены в начале размышлений, хотя идеологическое враньё осталось – «коммунизм к 1980 году».

Приостанавливаю субъективные размышления о судьбах России, всё-таки на первом месте у меня шофёрские истории, к ним возвращаюсь.

Практику вождения на ГАЗ-51 вёл слегка тронутый на голову школьный инструктор. Он выбирал самые неблагоприятные условия для езды, ночь, слякоть, гололедица. Некоторые из девчонок выбирали для специализации не шитьё, как большинство, а технику. Помню, на одном из трудных участков Архангельского тракта (спуск с ледяной горки на мост и довольно крутой подъём с моста), маленькая, но отчаянная девушка Аня Пантелеева, побоялась взять разгон с горки и не переключилась вовремя перед подъёмом, в результате – стресс: на горке не сумела переключиться с высшей передачи на низшую (двойной выжим с перегазовкой), газик на середине скользкой горки на тормозах ползёт вниз, на мост! Но выучились, сдали экзамены на автослесаря в гараже и на права в ГАИ.

После школы в гараже Белоручейского леспромхоза мне дали ЗИЛ-164 после «капиталки» – хорошая машина мне, ещё восемнадцатилетнему, повезло. В дальние рейсы ездил редко, основная работа – подвозка дров на резервную паровую электростанцию «Сампо» (получена по репарации из Финляндии, как множество щитовых домов посёлка, большинство из них стоят до сих пор), а также разные работы по хозяйству: продукты из склада в магазины и от баржи на склад (например, возили водку от баржи несколькими машинами, в мой ЗИЛ входило 120 ящиков; весёлые рейсы, но веселье реализуется после последнего рейса – на возлияния ограничений у орсовских нет – списывают на бой очень много, в основном в свою пользу). Меня в питие мужики ограничивали: их по домам развозить надо.