Ольга Матич - Записки русской американки. Семейные хроники и случайные встречи

В Монтерее у Окуджавы был домашний концерт у Аркадия Алексеева, будущего преподавателя русского языка в Беркли.

Как сказал Алексей Цветков на конференции «Третья волна: русская литература в эмиграции» (1981), поразительным было то обстоятельство, что в течение года после выхода «Между собакой и волком» на этот блистательный роман не было написано ни одной серьезной рецензии. К тому же он не был переведен ни на один иностранный язык.

Аркадий Ровнер, в те годы редактор журнала «Гнозис», как будто бы упрекнул меня за покровительство Соколову и Лимонову, в своем стихотворении «Прощание с Москвой» (1988) «изобразив» мое доброе к ним отношение так: «Покамест Эдичку и Сашу / протискивает Ольга Матич / шуршит Мамлеев по углам / себя собой пугая сам». http://kassandrion.narod.ru / rovner / stihy. htm.

Соколов С. О себе // The Third Wave: Russian Literature in Emigration / Eds. Olga Matich and Michael Heim. Ann Arbor: Ardis, 1984. Р. 203–206. Это выступление он потом опубликовал под названием «На сокровенных скрижалях» в 10 номере журнала «Синтаксис» за 1982 год.

См. главу о конференции («Писатели-эмигранты и конференция в Лос-Анджелесе»).

Прозвище, которое ему дали Александр Генис и Петр Вайль. От лат. Falco peregrinus.

Сделать это ему посоветовал профессор Калифорнийского университета в Санта-Барбаре Дон Джонсон, написавший о прозе Соколова множество статей. Джонсон был редактором специального номера журнала Canadian-American Slavic Studies (1987. Vol. 21. No. 3–4), посвященного Соколову, и написал лучшую, наверное, статью на «Школу» (см.: Johnson D. B. A Structural Analysis of Sasha Sokolov's School for Fools: A Paradigmatic Novel // Fiction and Drama in Eastern and Southeastern Europe: Evolution and Experiment in the Postwar Period / Ed. by Henrik Birnbaum and Thomas Eekman. Columbus: Slavica, 1980). Я всегда даю ее читать аспирантам, с которыми разбираю «Школу» (которую они неизменно предпочитают всей остальной своей программе по русской литературе второй половины ХХ века).

См. с. 363.

Бродский тогда состоял при Мичиганском университете, где преподавал русскую литературу; устроили его туда Профферы. Потом там же преподавал Соколов.

Жолковский А. НРЗБ. М., 1991. С. 6.

Соколовское восприятие толстовской прозы отличается нестандартностью: исследователи творчества Толстого обычно не пишут о ее «межискусственности».

Гройс Б. Стиль Сталин. Утопия и обмен. Москва: Знак, 1993. С. 95.

Валентина Гольдфарб – жена диссидента Александра Гольдфарба. Они с Сашей жили у нас с Аликом в 1985 году.

Татьяна Ретивова – русско-американский поэт и журналист, по материнской линии правнучка писателя из первой волны эмиграции Евгения Чирикова (участника группы «Знание»). Она слушала курс по поэзии у Бродского в Мичиганском университете. Теперь живет в Киеве.

Гольдштейн А. Из одной встречи. Аспекты духовного брака. М.: Новое литературное обозрение, 2001. С. 208–213.

http://russianwriters.berkeley.edu/sasha-sokolov/sokolov-interview/

Пруст М. Обретенное время. СПб.: Амфора, 2007. С. 449–450.

Лимонов Э. Культура кладбищ. Контрольный выстрел. М.: Ультра-Культура, 2003.

С. 186–187.

«Лимонов о себе». The Third Wave: Russian Literature in Emigration / Ed. Olga Matich and Michael Henry Heim. Ann Arbor: Ardis, 1984. Р. 219.

Лимонов Э. Это я – Эдичка. М.: Глагол, 1990. С. 268.

Вот цитата из Лимонова («Убийство часового») об этой форме, которую приводит Александр Гольдштейн: «Приведу обширный фрагмент, на мой взгляд, самый яркий в лимоновском сочинении, все в нем разъясняющий: „Пару лет назад прислали мне с родной земли солдатскую военную форму. Пуговицы на солдатском мундире – о, верх неприличия и знак бессилия – оказались пластиковыми! Как себя может чувствовать солдат в мундире с пластиковыми пуговицами? Неуверенно. Ведь блистали армии храбрых стран своими шитыми знаменами с кистями, эполетами, бронзой и золотом сабель, перламутровыми ручками револьверов, эмблемами, кокардами и пуговицами не просто так, не из хвастливого удовольствия, но чтобы возбудить в солдате бравый, боевой дух. Служили средствами возбуждения к битве. Битва же сама воспринималась в окружении сияющих, блестящих предметов как священная церемония, как праздник. (Сияет ведь церковный алтарь!) От Ахилла в сияющих доспехах до сталинских под золото горящих погон сияние подымало армию на крыльях и вело к победам. Для этой же цели служили и бодрые звуки и горящая медь боевых оркестров. На какую победу могут вдохновить солдата банальные пластиковые тоскливые кружочки, цвета коровьего, вегетарианского дерьма? Упрощенные современные солдатские мундиры без плеч, уродливые сапоги лишают армию боевого духа. Для контраста вспомним, что в самый героический период нашей армии храбрейшим конникам Буденного дарили красные кожаные галифе!“» (Гольдштейн А. Расставание с Нарциссом. М.: Новое литературное обозрение, 1997. С. 334).