ные тряпки, смывала слезы и размазанную тушь.
Ты пошел за мной, остановился в дверях. А потом
сказал фразу, которая меня уничтожила и одновремен-
но рассмешила. В этом был весь ты. Убийственную
точность ты прикрывал спасительной иронией.
— Как ты могла? Ты опустилась до чувств.
83.
15
303
ноября 2013
Иван, я почти не помню своего бегства из Питера, к тому же запуталась в датах. В конце сентября я еще
жила с тобой, хотя одной ногой уже была в Москве.
Той осенью мы несколько раз ездили за город
с Гершензоном. Однажды гуляли в Александровском
парке, еще не расчищенном и не отреставрированном, совсем пустом, щемяще прекрасном. Пахло жухлой
листвой и грибами. Я повторяла сама себе и ему, что, наверное, все-таки надо уезжать в Москву. Пашка
ворошил ногами желтые листья, показывал на дворец
и парк и зловеще твердил:
— Ты бросаешь не только Серегу, не только меня.
Ты бросаешь всё это!
Только потом я осознала, как он был прав —
в моей московской жизни не нашлось красоты, которая
в Питере была ежедневной привычной декорацией.
Только теперь она вернулась ко мне — в Париже.
Каждое утро, выходя из дома, я захлебываюсь от того, как красив этот город. В Москве со мной такого не
случалось никогда.
Как все патриоты Питера, ты не любил Москву.
Но ты не мог повторять банальности о противо-
стоянии двух столиц. Твоя нелюбовь к Москве была
не идеологической, а почти физиологической. Еще
в 1989 году ты писал Брашинскому в Штаты: “Москва
у меня всегда ассоциируется с плохим. А с недавних
пор — и с зубной болью”. Ну да, а в последний год —
еще и с потерей девчонки, сбежавшей к удаву в сиропе.
Ты не столько не любил Москву, сколько любил
Питер. Бывал пристрастен, когда дело касалось питер-
ского кино или питерских авторов. Город ты знал
304
отлично, жаль, что мы почему-то редко с тобой гуляли.
Как все питерцы, ты тщательно выбирал маршрут.
В Москве всегда выбирают самую короткую дорогу, в Питере — самую красивую.
Больше всего ты любил улицу Зодчего Росси, считал ее архитектурным совершенством, торжеством
идеальных пропорций. И каждый раз, когда мы шли по
ней, ты вспоминал, что высота ее зданий равна их
ширине — 22 метра, а ее длина — те же 22 метра, умно-
женные на 10. В этих числах тебе виделось что-то близ-
кое к божественному абсолюту. Когда я вспоминаю
тебя в Питере, чаще всего я вижу тебя на этой улице.
Или на Фонтанке — переходящим дорогу. А еще на
Суворовском проспекте, уходящим от меня — именно
там я видела тебя в последний раз, летом 1997 года, за месяц до твоей смерти. Я тогда смотрела и вспоми-
нала твою фигурку в короткой джинсовой курточке
и как ты сказал про Вивьен Ли в “Мосте Ватерлоо”:
— Видишь, как она играет спиной?
Твоя спина транслировала боль.
Москва казалась тебе суетливой, жирной, буржу-
азной. И — скучной, ничуть не романтичной. Если, конечно, речь не шла о Москве из фильмов Данелии
или Хуциева, о той, по которой шагали молодой
Никита Михалков или Марианна Вертинская.
Шестидесятые умели любой самый прозаичный город
сделать романтичным.
В своем эссе про петербуржцев Москвина написа-
ла: “МОВЕТОH: фраза «Мне надо в Москву».
БОHТОH: следует говорить: «Придется ехать
в Москву».
Петербуржцу никуда не надо, особенно в Москву.
Он может быть вынужден, должен, обязан, так получи-
лось, пришлось отправиться в Москву. Туда едут только
за одной субстанцией — за деньгами”.
Следуя негласному петербургскому кодексу, я отправилась в Москву, конечно же, за деньгами.
84.
306
18 ноября 2013
Иванчик, вчера опять так скучала по тебе!
Мы с Сережей поехали на машине в Шампань
(у меня здесь есть машина, но водит ее он, я пока
не решаюсь). В дороге слушали музыку — через мой
телефон. Сережа может настроить всё что угодно
и где угодно — повелитель гаджетов, уверенный, что у любой технологической задачи есть решение
(если бы он мог с такой же уверенностью жить).
Рядом со мной никогда не было мужчины,
разбирающегося в технике, поэтому его способности
кажутся мне едва ли не магическими, и я всякий раз
прихожу в восторг, видя, как ловко он заставляет
всё вокруг крутиться, загораться и оживать. Сережа
уверяет, что каждый бы мог быть таким гением, если б имел терпение дочитывать инструкции до конца.
Думаю, он прав. Один вид инструкции вызывает
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу