Николай Павленко: Петр III

Клавдий Рюльер, начавший свое повествование о перевороте с заявления: «Я был свидетелем революции, низложившей с Российского престола внука Петра Великого, чтобы возвести на оный чужеземку». В его сочинении много достоверного, но и немало сведений о событиях, свидетелем которых он не был и получил их из вторых рук. К ним, например, относится и реакция Екатерины на полученное письмо Алексея Орлова, извещавшее ее об убийстве Петра III: «Но что достоверно, это то, что в тот же день, когда оно (убийство. — Н. П.) произошло, императрица весело принималась за свой обед, когда вдруг вошел этот самый Орлов, растрепанный, весь в поту и пыли, с разодранной одеждой, с лицом взволнованным, выражавшим ужас и торопливость. При входе блестящие и смущенные глаза его встретились с глазами императрицы. Она встала, не говоря ни слова, прошла в кабинет, куда он за ней последовал, и через несколько минут приказала позвать туда графа Панина, уже назначенного министром.

Она сообщила ему, что император умер, и советовалась с ним о том, как объявить народу об этой смерти.

Панин посоветовал дать пройти ночи и распустить это известие на другой день, как будто оно было получено в продолжение ночи. Приняв этот совет, императрица возвратилась в столовую с прежним спокойным видом и так же весело продолжила свой обед.

На другой день, когда объявили о том, что Петр III умер от геморроидальной колики, она вышла, заливаясь слезами, и выразила горечь свою в особом манифесте».

Приведенный текст является единственным описанием реакции Екатерины II на известие о смерти супруга. Оно свидетельствует, во-первых, о наличии у его автора литературного дарования передать напряженную атмосферу во дворце, обусловленную получением известия о случившемся. Во-вторых, текст Рюльера сообщает такие подробности об эпизоде появления Орлова во дворце и поведении императрицы, что они должны внушать читателю убежденность в том, что автор был очевидцем происходившего и его сведения абсолютно достоверны. Автор поведал читателю, что Орлов прибыл в столицу в изодранной одежде, «весь в поту и пыли» с взволнованным лицом, «выражавшим ужас и торопливость». Наконец, в-третьих, текст Рюльера создает у читателя представление о Екатерине как даме демонической, наделенной железными нервами, проявлявшей не только хладнокровие при получении известия о трагичном событии, но даже и «веселость».

Но в том-то и дело, что сообщенные Рюльером сведения являются абсолютно фантастическими, не внушающими никакого доверия. Доподлинно известно, что императрица узнала о смерти бывшего супруга не из личной беседы с Алексеем Орловым, а из его письма, доставленного в столицу курьером. Сам Орлов находился в это время в Ропше и поэтому его «блестящие и смущенные глаза» не могли встретиться «с глазами императрицы». Прочие детали об одежде Орлова и его душевном состоянии тоже являются плодом пылкого воображения Рюльера.

Если в распоряжении историков имеются источники, отклоняющие версию Рюльера о прибытии Орлова в столицу, то данных, освещающих реакцию императрицы на полученные известия о кончине императора, нет. Думается, однако, что заявление Рюльера о том, что Екатерина II, возвратившись из кабинета к обеденному столу, чтобы «весело» продолжить обед, является тоже вымыслом. Поэтому было бы справедливо полагать, что историкам ничего не известно о том, как она восприняла известие о кончине супруга. Можно лишь высказать догадку, что в эти минуты и часы императрица пребывала в плену противоречивых чувств. С одной стороны, в глубине души она была рада смерти бывшего супруга, поскольку она освобождала ее от хлопот о его содержании и избавляла от опасности, что он мог когда-либо предъявить претензии на престол. С другой стороны, она не сомневалась, что совершенный ею переворот значительно подмочил ее репутацию в глазах многих европейских дворов и общественного мнения. Известие о смерти Петра Федоровича не прибавит ей популярности. В-третьих, супруг отправился в лучший мир не в результате естественной, а насильственной смерти. Предстояло выпутываться из неприятной и сложной ситуации — изобрести такую причину кончины императора, которая выглядела бы правдоподобной и отклонила бы всякие подозрения в адрес Екатерины.

В сочинении Рюльера имеются как фантастические, так и достоверные сведения о личности императрицы. В распоряжении императрицы было два способа ослабить или устранить влияние сочинения Рюльера на свою репутацию. Один из них состоял в начале публичной полемики с автором «Истории и анекдотов революции в России в 1762 г.», если его сочинение будет опубликовано. Но этот способ борьбы с Рюльером был крайне рискованным, поскольку сомнения в некоторых пассажах автора не вызывали у скептиков сомнения, даже в тех случаях, когда будет доказана их лживость. А как быть с достоверными событиями, порицающими Екатерину?