Исаак Гилютин - Жизнь и страх в «Крестах» и льдах (и кое-что ещё)

Инцидент этот имел продолжение: по вузам города и НИИ многих альпинистов, о которых администрация знала, что они выезжали на скалы, вызывали в первый отдел и с пристрастием допрашивали об их участии в этом эпизоде. В следующие годы народ стал более осторожным – никому не хотелось быть изгнанным из института или с работы.

Конечно, главным условием для получения заветной путёвки в альплагерь было непременное посещение всех тренировок и собраний секции. Мне казалось, что в то время я был самым преданным членом секции и о пропуске какого-либо её мероприятия для меня и речи быть не могло. И вот наступил июнь – месяц экзаменов за второй семестр года. Теперь, в конце четвёртого курса, мои приоритеты резко поменялись: на первое место выходит альпинизм, оставляя учёбу на втором – сказывается опыт предыдущих экзаменационных сессий, в результате которых ко мне пришла определённая уверенность. По утрам я бежал в ЦПКО (Центральный Парк Культуры и Отдыха им. С. М. Кирова), который располагался на Елагином острове, в 3–4-х километров от моего дома, проводил там обычную тренировку, затем опять бегом возвращался домой и только тогда садился за подготовку к экзаменам. В результате за эти полтора месяца я очень серьёзно поработал над своим телом и достиг вполне весомых (на мой, конечно, взгляд) успехов.

Наконец, приходит день собрания секции, на котором должны объявить имена тех счастливцев, которые получат заветную путёвку в один из альпинистских лагерей Кавказа. Мне казалось, что я непременно буду в этом списке, поскольку не пропустил ни одной тренировки, выполнял на них все требования и вообще «лез из кожи вон», чтобы оказаться лучшим среди новичков. Каково же было моё удивление и огорчение, когда моего имени в этом списке не оказалось? Главным и, наверное, единственным распорядителем этих путёвок был по праву председателя секции сам Боб Бененсон. Вот он то и не включил меня в этот список. Никаких внятных объяснений от него на этот счёт я не получил. Зато в списке оказались приятели Боба или просто более симпатичные ему личности. Про себя же я понял, что мой шлейф невезения всё ещё преследует меня и вырваться из этого порочного круга время ещё не пришло и вообще придёт ли? Но, если раньше, во всех подобных случаях я хорошо понимал, что я подготовлен хуже других и решения против меня были справедливы, то в этом случае я никак не мог оправдать такое решение. Было очень обидно, что несколько путёвок получили студенты, которые не проявляли такой самоотверженности и, если хотите, преданности делу, как я.

В общем, я в очередной раз был психологически подавлен и при первой же встрече с Таней Забегаловой пожаловался ей на свою неудачу. Здесь следует заметить, что у нас на курсе, на мой взгляд, было два человека с повышенным чувством справедливости и ответственности за всё происходящее вокруг. Это ныне здравствующая Вера Громова и Таня Забегалова, которая погибла через два года в туристском походе где-то на Алтае. Как я вскоре узнал, Таня немедленно отреагировала – она пошла к старшим альпинистам нашей секции, преподавателям Виталию Курепину и Жене Антонову, которым и рассказала о вопиющей несправедливости. Перечить этим старшим товарищам Боб уже не мог и после их вмешательства справедливость была восстановлена – я получил заветную путёвку в альплагерь «Баксан». Я был вне себя от радости и до самого отъезда в лагерь продолжал тренировать своё тело с удвоенной энергией.

Насколько я помню, в тот год большая группа наших новичков и значкистов во главе с Бененсоном поехала в альплагерь «Алибек», который всегда считался самым комфортабельным лагерем страны, расположенным в Западном Кавказе, в 5 км выше знаменитой Домбайской поляны, что в 135 км от города Черкесска. А я один из ЛИТМОвских новичков оказался в Альплагере «Баксан», который располагался в долине реки Баксан, что в Приэльбрусье, в Центральном Кавказе, в 130 км от города Нальчика. Добираться туда надо было почти двое суток на поезде до Нальчика, а оттуда лагерным грузовиком до самого лагеря.

В лагере всё было настолько необычно и классно, что я просто «обалдел» от свалившихся впечатлений. Моим первым инструктором оказалась Людмила Андреевна Самодурова и я считаю, что мне с ней очень повезло. Уже в то время она была спортсменкой высокой квалификации и очень требовательным инструктором. Позже я понял, что попал к ней не случайно. Среди инструкторов бытовало правило – брать в своё отделение (отделение новичков это 10 участников, а значкистов только 5) людей из своего города и тем более из своего института, если таковые попадались. Правило это имело под собой рациональное зерно – по возвращении в свой город инструктор мог связаться с той секцией, которая прислала в горы своего члена и поделиться своими впечатлениями о нём или о ней. Это особенно важно, если участник не проявил себя положительным образом, чтобы закрыть ему дорогу в альпинизм навсегда. В то время поговаривали о такой статистике: 90 % молодых (а какие ещё там могут быть?) людей, побывавших в альпинистских лагерях новичками, больше туда никогда не возвращаются по разным причинам. И немаловажная причина – это та, что некоторые люди оказываются объективно опасными в горах не только для себя самих, но и для окружающих. Впоследствии, когда я сам уже стал инструктором альпинизма, я сталкивался с такими людьми и знаю о чём говорю. Вообще говоря, это даже является неформальной обязанностью ответственного инструктора – выявлять таких людей и давать им соответствующую характеристику на будущее.