Исаак Гилютин - Жизнь и страх в «Крестах» и льдах (и кое-что ещё)

Поняв эту ситуацию, я стал искать своего инструктора, которая только что написала мне в книжку альпиниста прекрасную характеристику. Я спросил Людмилу Андреевну нельзя ли мне подсуетиться и попасть на альпиниаду. Она куда-то сбегала и вернулась с радостной вестью о том, что меня берут, причём бесплатно, т. к. всё проплачено какими-то высокими инстанциями. Вот так я совершенно неожиданно попал на это странное мероприятие, на которое, как говорила молва, набирали кабардинцев и балкарцев со всей республики через военкоматы. Поговаривали также, что они прощались со своими родственниками так, как будто отправлялись на фронт. По слухам, только спасательный отряд состоял из сотни человек и, как оказалось, не напрасно. Я сам видел, как кабардинские и балкарские орлы валились в снег со словами:

– Делайте со мной что хотите, хоть стреляйте, но дальше я не пойду.

В результате из 1,500 человек на обе вершины, Западную и Восточную, взошло 1,395 человек. А в лагере каждого из нас ждала ещё красивая медалька с двуглавой вершиной Эльбруса, о существовании которой я даже не подозревал:

https://tinyurl.com/2p8efyrj

Когда 1 сентября мы вернулись в институт на свой 5-й курс, мне даже показалось, что мои товарищи по секции мне немного завидуют: съездил в горы первый раз и дополнительно к значку «Альпинист СССР» взошёл ещё и на Эльбрус, а в придачу ещё и красивый значок за него получил. Вот когда мне в первый раз пришла мысль о том, что, может и правда, я совсем не хуже других!

Если кому-нибудь из моих читателей захочется узнать чуть подробнее об альпинизме в СССР тех лет (одежда, снаряжение, быт и пр.), то с этим можно легко познакомиться здесь:

https://tinyurl.com/3suvtm7d

С одной стороны, мои новые увлечения – скалолазание и альпинизм, с другой – большие изменения, произошедшие в нашей семье, ещё больше отдалили меня от родного дома. А в семье вот что происходило.

Весной 1960 года Аркадий вернулся домой после прохождения 3-годичной службы в Советской армии. Нельзя сказать, что мы его не видели все четыре года. За год до этого он внезапно приехал в двухнедельный отпуск. Как мне помнится, из Новосибирска, где его в 1957 году призвали в армию для прохождения воинской службы, он был направлен в Западную Украину и служил там писарем при штабе военной части. Известно, что в то время никаких отпусков солдатам было не положено. На вопросы родителей, за что ему выпало такое благо, он уклончиво отвечал, что это награда за какое-то отличие. Но в чём это выразилось он рассказать не может, потому что это составляет военную тайну. Понимая, что могут быть причины, по которым он не хочет говорить родителям правду, я, когда оказался с ним наедине, попросил его раскрыть секрет хотя бы мне. Ответ его в очередной раз меня удивил:

– Это военная тайна, и я не имею права её разглашать.

Как видите, те же «доверительные» отношения, какие были в детстве, такими же остались и во взрослой жизни. Мне казалось, что в 24 года можно было бы и повзрослеть и, хотя бы теперь, положить начало новым отношениям между нами, больше похожими на отношения между родными братьями. Да и какой такой героический поступок мог он совершить, проходя службу писарем при штабе части, за который дают двухнедельный отпуск, но при этом сам поступок является большим военным секретом, который нельзя доверить родному брату?

Как бы там ни было, но теперь Аркадий навсегда вернулся в родные пенаты, т. е. в нашу единственную комнату. К этому времени жизненная философия моих родителей кардинально изменилась – они захотели, чтобы он поступил в институт, а конкретно, в мой ЛИТМО. Я могу только гадать, как они пришли к этой мысли. Думаю, что в этом есть и моя «вина»: за последние 4-е года они увидели, что вопреки всем их представлениям о высшем образовании применительно к их собственным детям, я не только легко поступил в институт, но и совсем неплохо отучился все эти 4-е года, ни разу не оставшись без стипендии. Это навело их на мысль – если получилось у меня, то почему это не может получиться у Аркадия? Была и вторая, безусловно, главная причина: абитуриентам (кандидатам в студенты) после службы в армии, чтобы быть принятыми в институт, надо было набрать всего 18 баллов из 30 за шесть экзаменов (напомню, что четырьмя годами раньше у нас проходной балл для школьников был 26). Но была и третья причина: в ЛИТМО на кафедре радиоэлектроники работал старшим преподавателем Горелик Лев Аркадьевич, который был двоюродным братом моей мамы и, очевидно, что родители с ним переговорили и он обещал помочь, чем только сможет. Он и правда был очень добрым человеком и всегда старался помочь всем чем только мог.