Матвей Хромченко - Солист Большого театра

Чаще его вручают к завершению профессиональной карьеры. Великий режиссёр футбольной игры Алекс Фергюссон был посвящён в сэры в 58 лет, прославленная Алисия Маркова за заслуги в развитии балетного искусства получила орден Британской империи и звание Дамы (равноценный титулу сэр) на шестом десятке…

Спустя год после установления Советского Союза оно было диверсифицировано учреждением званий народный и заслуженный артист, через пять лет дошли и до народного артиста СССР, что тут же подхватили, введя соответствующие звания, и союзные республики. А чтобы подманить на ратные подвиги деятелей других областей культуры, были введены звания Народного художника, архитектора, учителя и т. п., до чего даже в нацистской Германии не додумались. В пьесе «Шапка» Владимир Войнович и Григорий Горин высмеяли принятую в государстве иерархию писателей: известный – знаменитый – выдающийся – великий!.. замените писателя художником, учёным, архитектором или артистом (с его званиями), всё будет то же.

Кто-либо может вообразить партайгеноссе в Гранд Опера или Ковент Гарден? Вмешательство какого-либо подобия Комиссии Президиума ЦИК, скажем ФБР, в репертуар «Метрополитен Опера»? А в РГАЛИ я, листая перечень документов по ведомству Комитета по делам искусств, заметил ссылку на переписку руководства ГАБТа с Конторой, март-октябрь 1936-го, по поводу постановок опер «Тихий Дон», «Евгений Онегин», балетов «Раймонда» и «Конёк-Горбунок». Увы, читать переписку с «бойцами наркомвнудела» мне не пришлось: записав названия спектаклей и год, я не догадался тогда же зафиксировать шифр, и сколько потом комитетские гроссбухи не листал, найти папку не смог.

Уйдя из Большого, Кирилл Петрович стал гастролирующим дирижёром, после 1-го международного конкурса им. Чайковского, на котором аккомпанировал прошедшим в третий тур пианистам, и с Вэном Клайберном впервые выехал за рубеж, в 1978-м году после очередного за рубежом концерта решил не возвращаться в СССР. В откровенных «Беседы с Кириллом Кондрашиным» (запись В. Ражникова) автор рассказывает о закулисной жизни артистов и не только театральных музыкантов.

О том же Андрей Хрипин в очерке «Рядовой второго эшелона» об Анатолии Орфёнове: Великие «пели премьеру в присутствии Генерального секретаря, после чего их в главных партиях сменяли „невеликие“ – люди „второго эшелона“, вторые и третьи составы… возможно, в чём-то равные первым, но в силу самых разных, порой необъяснимых причин остающиеся в их тени».

В этом месте можно было бы назвать любого коллегу отца, того же Анатолия Орфенова: его дневник с датами, когда А. И. заменял того или иного исполнителя, изобилует пометками «Вместо Козловского», «Вместо Лемешева. Сообщили в 4 ч. дня», кстати, Лемешева, как пишет Андрей Хрипин, чаще всего.

Зная, чем ему может аукнуться брат-эмигрант, он даже в сталинские годы стремился проявлять себя, сколь возможно, свободным. Когда все отрекались от репрессированных друзей, помогал молоденькой вдове Михоэлса, арестованной племяннице наркома Рудзутака певице Лилии Орбели (и не только ей) пересылал тёплые вещи, лекарства, деньги. Дружа с «всего-то» суфлёром Большого театра Александром Альтшуллером (до того известный оперный певец, режиссёр, профессор оперного класса и даже один из первых, в 1923-м, Герой труда!), после его смерти организовал не один – два, второй двадцать лет спустя, вечера его памяти в Доме Актёра и ЦДРИ. Добавлю: себя похоронить И. С. завещал в родной Марьяновке (низзя!..) без гравировки на памятнике регалий, у него их было пруд пруди (три сталинских премии, «Гертруда», орденов Ленина пять штук), только даты рождения и смерти: кто меня знал, этого хватит, а кто не знал, тому это ни к чему…

И карьера у него, приглашённого в 1926-м в Большой, изначально не ладилась, ему поручали не те партии, на которые претендовал, конфликты с дирекцией закончилось увольнением. Вернул его в театр Сталин: разлюбив Жадана, его заменил другим «хохлом», тут же наградив орденом Ленина (1939 г.) и званием народный артиста СССР (1940 г.).

Они «находили счастье в кропотливом повседневном служении своему делу, не требуя почестей и славы. Нельзя не услышать в этом служении и призвук бытийного трагизма – насколько же надо быть сильным и одновременно покорным своей судьбе человеком, чтобы верно ощущать и, главное, внутренне принимать своё место, пусть и во „втором эшелоне“. Быть собой и не желать чужой доли». Далее Андрей Хрипин называет замечательных певцов: «бесконечный список бесславья»…