Иван Конев - Без войны и на войне

В найденной записной книжке содержится оценка Коневым личности Сталина глазами югославского генерала Джиласа, с которым советский маршал встречался в 1944 году, когда войска 2-го украинского фронта находились в Северной Румынии. Вот что об этом пишет сам Джилас: «Когда я встретил маршала Конева – одного из главных сталинских командиров военного времени, имевшего репутацию человека сверхчеловеческой смелости и присутствия духа, я попытался выяснить некоторые особенно интересовавшие меня вопросы.

… А Сталин? – спросил я. Стараясь не показать удивления по поводу моего вопроса, Конев после короткого раздумья ответил: “Сталин всесторонне одарен. Он обладает блестящей способностью видеть войну в целом и это позволяет ему столь успешно руководить”. Он не сказал мне более ничего, ничего, что могло бы прозвучать шаблонным прославлением Сталина…».

Подобные «послания», кроме несомненной исторической значимости, оттеняют особенности личности самого отца, которого я, будучи поздним ребенком, знала уже не молодым, в его «осень жизни». Они привносят знания, которые по прошествии лет становятся для меня все драгоценнее. Например, в пачке листов о роли комиссара дивизии я нашла любопытный эпизод, повествующий о службе отца в далеком, как он выразился, «захолустном» гарнизоне в городе Р., в Белоруссии (тут никак не обойтись без оглядки на «Поединок» Куприна, который также был в списке почитаемых отцом литературных произведений).

«…Сами понимаете, какая там была культура, в этом городке, поэтому ее носителями в полном смысле слова являлись наши воинские части и те клубы, которые были при воинских частях. Мы собирали офицеров, их семьи в клуб не только в праздничные дни, а иногда и после работы, чтобы люди могли вместе провести весело время, чтобы произошла какая-то разрядка, чтобы и начальство, и подчиненные одинаково хорошо себя чувствовали, не было, так сказать, никакой робости.

И вот, когда я собрал такой первый вечер в гарнизоне, пришел на него, – увидел скованность невероятную: люди расселись вдоль стен, каждый офицер со своей супругой, – сидят, друг на друга смотрят и не знают, что предпринять.

Я не считаю себя ни массовиком, ни танцором, но я, как командир дивизии, лицом в грязь ударить не мог. Я взял и пригласил жену командира полка танцевать.

И стоило мне это сделать, как все остальные последовали моему примеру – и дело пошло, веселья, хоть отбавляй! А потом и до “русской” дело дошло. “Русскую”, кстати, я танцевал очень неплохо – тут уж я показал им класс. А потом можно и побеседовать с людьми, выслушать их мысли, пожелания и необязательно в официальном порядке, а в дружеском, товарищеском. Можно и пошутить, кого-то пожурить, поддержать и поставить в пример.

В последующем таких вечеров наши офицеры и их семьи с нетерпением ждали: будет ли следующий, придет ли командир дивизии?

Вспоминаю об этом с улыбкой, но это важно и в наши дни: командир не должен быть черствым, высокомерным и смотреть на людей свысока [1] Здесь и далее стиль и пунктуация И. С. Конева сохранены. – Прим. авт. .»

Уважение к людям – это тот совет, которому я всегда стараюсь следовать. Уважительное отношение к людям отец пронес через все войны. Неслучайно такой бескомпромиссный автор, как фронтовик Виктор Астафьев, признавался в одной из своих повестей, что когда Конев сменил другого командующего, их, солдат, стали и одевать получше, и получше кормить. А один из заместителей Конева впоследствии вспоминал, что, приняв командование 1-м Украинским фронтом, командующий тут же решил отправиться в войска, чтобы своими глазами, а не по донесениям, посмотреть, что там происходит, познакомиться с людьми, с которыми потом доведется вместе воевать.

Отправился, уехал, улетел, сел в танк – я довольно часто обнаруживаю такие, полные динамики, чьи-то воспоминания о встречах с отцом на войне. Он был человеком чрезвычайно энергичным, стремительно передвигался по дорогам войны, чаще на «виллисе», который считался на фронте очень маневренной машиной. Даже в текстах приказов фигурировало слово «стремительность»: во время проведения Берлинской операции он требовал от подчиненных «смелого маневра и стремительности в действиях».

Немецкий генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн, противник Конева на полях сражений, оставил для истории свое воспоминание о командовании Степным фронтом: «В течение всего октября Степной фронт противника, командование которого было, вероятно, наиболее энергично, перебрасывал все новые и новые силы на плацдарм, захваченный им южнее Днепра».