Когда Дима закончил и открыл дверь, в тамбуре никого не было.
Вернувшись к себе, он завернулся в одеяло и включил плеер. Прислонился к окну. Под музыку он считал пролетающие за окном фонари. Голова была пустая, совершенно пустая. Из темноты выплывали однотипные станции.
Интересно, полиция уже начала поиски?
* * *
– Так-так, кажется, это опять начинается, – вслух сама себе сказала Лиза и обвела взглядом салон самолета.
Вздохнув, она закрыла глаза. Что ей велел делать психолог, когда чувствуешь приближение панической атаки? Правильно, не думать о том, что будет, если она действительно наступит. Например, не вспоминать о слабости в ногах, комке в горле и тошноте. Только вот как этого не делать, не очень понятно – отвлекаться от мыслей Лиза умела плохо. Она открыла глаза, еще раз посмотрела по сторонам и сразу же об этом пожалела. Замкнутость салона давила, от этого даже заболели глаза – казалось, они вот-вот лопнут. А еще у пожилого соседа через проход из ушей торчали длинные седые волосы. Они немного кудрявились. Сделав глубокий вдох, Лиза постаралась вернуться к книге, которую читала, но на тексте не получалось сосредоточиться. Она смотрела на экран, видела буквы, однако не могла сложить их в слова. В голове снова и снова крутилось только ее название: «Лучшее в нас: Почему насилия в мире стало меньше». Почему насилия стало меньше. Почему меньше. Насилия стало меньше?
– Простите, а вы точно сидите на своем месте?
Лиза посмотрела вверх и увидела над собой крупного мужчину в вязаном малиновом кардигане.
– Мое кресло у окна, но я буду сидеть здесь, вы уж простите. Я не успела забронировать место заранее, так что просто занимаю его сейчас, – ответила она и постаралась улыбнуться, но вышло у нее не очень убедительно.
– Нет уж, будьте любезны, сядьте на свое место, а я сяду на свое, – настаивал мужчина.
– Повторяю еще раз – я буду сидеть здесь. А вы будете сидеть у окна. И знаете почему? Потому что это в ваших же интересах. Если вы не хотите, чтобы посреди полета я полностью заблевала вас и ваш чудесный кардиган, вам лучше не настаивать на своем, а просто согласиться. О’кей? Вот и чудно.
Мужчина удивленно развел руками:
– Кругом одни сумасшедшие. Но хоть пропустите меня, я же не могу перелететь через вас.
– А вот это пожалуйста, это сколько угодно. – Лиза снова улыбнулась, и на этот раз улыбка получилась дружелюбнее.
Когда сосед прошел на свое место, она на автомате спросила себя, сколько лет живет с этими внезапными приступами тревоги. В очередной раз удостоверилась, что постоянной проблемой это стало одиннадцать лет назад: сейчас ей тридцать четыре, а отсчет надо вести с двадцати трех. Тогда Лиза как раз заставила себя встречаться с парнем, бывшим однокурсником. Она не слишком этого хотела, просто пришло время попробовать «быть в отношениях». В первый раз заниматься сексом было больно – не так больно, наверное, как рожать, но все равно, – и поначалу ей приходилось прикладывать нечеловеческие усилия, чтобы вообще спать с Мишей. Какое-то время жертвы были не напрасны – у них закрутились «серьезные» отношения, они съездили на море, подумывали жить вместе, – но потом случилась первая крупная ссора, которая закончилась для Лизы синяками на плечах и спине.
После этого он извинялся перед ней, задаривал подарками; она долго не хотела прощать его, а потом все же простила. Он был неплохим парнем – ей нравились его руки, его скулы, его любовь к литературе. В итоге Миша за год отношений еще несколько раз набрасывался на нее, но рассталась она с ним только после того, как он ударил ее по лицу. Хотя она понимала правильность решения, это далось нелегко. Она боялась, что он найдет ее, изобьет до полусмерти, а плюс ко всему ей и правда не хватало Миши рядом – она успела привязаться к нему. С работой тогда тоже происходил кошмар: она пыталась устроиться хоть куда-то, но везде ее брали только внештатным автором или предлагали писать глупые заметки о жизни звезд – кто и в чем вышел в свет, какие посты знаменитости вывесили в социальных сетях. Однажды после очередного неудачного дня, измотанная и расстроенная до предела, она спустилась в метро и словила паническую атаку – ноги стали ватными, голова закружилась, глаза как будто кто-то сдавил пальцами, а к горлу подступила тошнота. Она еле успела выбежать на улицу, чтобы не закричать от ужаса прямо там, на платформе.
Лиза долго не хотела идти к психологу, это было дорого и будило не самые приятные воспоминания, но в итоге сдалась. К тому времени паническая атака могла начаться в автобусе, вагоне метро, во время интервью или в очереди в банке. С двадцати трех она боролась с этими приступами с переменным успехом, то начиная курс терапии с очередным специалистом, то заканчивая его: ни один из них не смог научить ее справляться с мыслями, не смог решить ее проблему, хотя подступались с разных сторон – находили триггеры, учили вылавливать когнитивные ошибки. И это еще один повод для недовольства собой – что она за человек такой, которому даже вполне нормальные психологи не в состоянии помочь?
Читать дальше