Сергей Герасимов - В краю великих огней

Страна Интеллиантерия славна тем, что тамошние жители не умеют добывать огонь. Несмотря на свой интеллектуальный уровень, они так и не изобрели спичек, зажигалок или кремниевых огнив. Разумеется, могли бы позаимствовать у других стран, но не захотели, как идеологически чуждые приспособления. Огонь в тех местах ценится и весьма. Огонь передают из поколения в поколение, а если кто огонек загасит, того считают человеком вовсе пропащим. Все огоньки Интеллиантерии, как большие, так и малые, зажжены от единого большого огня, гудящего в столичном подвале. И вот однажды тот огонь угас.

Отчего и как это случилось – среди историков нет единого мнения.

Большинство склоняются к тому, чтобы видеть происки соседних держав Интеллиантерии завидующих и стремящихся ее духовно подчинить. Короче говоря, стал большой огонь гаснуть, тухнуть, дымить и пахнуть мокрыми тряпками. А потом и вовсе пропал. Некоторое время ситуацию держали под контролем. Все интеллиантерцы пребывали в уверенности, что с огнем ничего не случилось, а только проводятся временные ремонтные мероприятия, имеющие целью раздуть негаснущее пламя еще жарче. В школах и детсадах срочно разучивали песни, славящие величие родного огня, поднявшегося до звезд и их затмившего, разумеется; думали, что песнями и обойдется. Но как-то не обошлось.

Вообще-то, обладающие современными технологиями интеллиантерцы вполне смогли бы обойтись и без огня. Курильщиков среди них немного – слишком дорогое удовольствие, а готовить пищу можно и на электричестве. Но тут дело шло о символе. Страна начинала бурлить. Пенсионеры, непривыкшие к электроплиткам, перешли на сухой паек. Уровень жизни стал катастрофически падать. Впрочем, страна Интеллиантерия невелика и всегда можно сходить за огнем к соседям. За месяц или два обернешься, через одно море и две реки.

Много было кандидатов в спасители, но выбрали одного лишь Троепыгина Вячеслава Денисыча, человека безупречно честного и оттого несколько странного.

Взял Троепыгин керосиновую лампу с негорящим фитильком, поклонился родной земле и ушел.

И воспряли духом его соперники.

Первый из соперников выступил по телевидению в первый же вечер. "Я принесу вам огонь быстрее, – говорил он, – если мой поход профинансируют должным образом. Разумеется, с хорошим снаряжением я обгоню Троепыгина и вернусь раньше." На следующее утро начал он снаряжать экспедицию и вроде бы пошел куда-то, да никто не помнит точно, ведь последующие события затмили его отъезд.

Но, в любом случае, не вернулся, это уж точно.

Следующим событием было выступление Вячеслава Четверинкина, который под пристальными взглядами телезрителей лично подписал обещание добыть огонь в течение одного месяца и двух дней. Обещание заверили нотариально и положили в банк, выдав Четверинкину пятьсот тысяч национальных рублей под залог обещания.

Однако уже утром следующего дня Пятихвостов с групой поддержки издал аналогичное обещание массовым тиражом. Цена экземпляра достигала тридцати национальных рублей, и все же тираж разошелся мгновенно. В обещании указывалось, что искра огня будет доставлена лично каждому из купивших. Но и тем дело не кончилось.

Следующим в борьбу вступил Инокентий Шестерной, в прошлом известный блатной певец по прозвищу Кеша-шестерка. Кеша пообещал баллотироваться в президенты и напечатал свое обещание добыть огонь и подарить его каждому – на листовках, а листовки те рассыпал над городами с вертолетов, неизвестно на какие деньги арендованых.

После этого на жителей Интеллиантерии обещания полились потоком: вначале им пообещали построить по индивидуальному негаснущему камину в каждой квартире, затем выдать каждому желающему огнемет и даже устроить показательные пожары на площадях, откуда каждый желающий смог бы взять головешку. Находились и более скромные обещатели, обещавшие всего лишь искры огня, но обещавшие, что обещают искренне и обвинявшие всех иных обещателей во лжи. По центральному телевидению устроили программу "Конкурс на лучшее обещание", в которой, весьма демократично, мог участвовать каждый, собравший миллион голосов в свою поддержку. Деньги в Интеллиантерии к тому времени перевелись и расплачиваться стали обещаниями, записанными на бумажках и заверенными подписями. Так как обещаний появлялось все больше, то мелкие обещательные бумаги, типа "обещаю горящую свечку такого-то диаметра и толщины" прекратили хождение. Буханка хлеба стоила уже четыре обещанных огненных фейерверка, а импортные вещи можно было купить лишь за срочные обещания, вроде, "Обещаю огненный шторм через 0,044 секунды". Но и такие падали в цене.