Камрян Кинге - Лилия. Мы – дети пригородных вокзалов

«Пубертатные [1] Пубертатный период или пубертат – период полового созревания. подростки. Они многое понимают и воспринимают отдельное не по годам мудро. Об этом не принято говорить, это тщательно скрывается, но описанное – реальность. Возможно, то же происходит и вблизи вашей неприступной крепости, а некоторые и не замечают, что члены семьи уже переступили черту условностей. Учитывайте, что:

Девочка, со стремительно сформировавшимся женственным телом и мужающий на глазах мальчик, не вступили во взрослый мир, но покинули детский. Как результат: двойственность положения и поступков. Потеря эмоционального равновесия вызвана перестроением гормональной системы организма, разницей в темпах физического, духовного развития подростка и степенью его социальной адаптации. Характерная повышенная восприимчивость и ранимость в отдельных случаях приводят к неблагоприятным последствиям: атипичное сексуальное поведение, эксперименты с психоактивными веществами, суицидальные мысли. В этом возрасте начинается следующая психосексуальная фаза – фаза романтической влюблённости, с одной стороны, и эротических желаний – с другой.

Роман написан вслед нашумевшей, в своё время, трагедии. Причины таковых трагедий сохраняют актуальность, ибо ценность института брака, необдуманное воспроизведение себе подобных, лживые идеалы – будут насаждаться и далее, по крайней мере в государствах, в которых правители болеют исключительно за собственную власть и богатство.

В той трагедии один участник предшествующих событий сумел выстоять и даже оправился. Но, как признается сам: прошлое преследует его, не даёт покоя и до сих пор отдаётся отголосками так, что порой кажется: вот-вот настигнет, вот-вот потянет за собой. И тогда он забывается, забывается до помешательства под влиянием…, впрочем, не будем забегать вперёд.

Далее повествование продолжится от первого лица, то есть от имени самого действующего персонажа драматических событий. Это решение выглядит уместным, поскольку всё описанное происходило в действительности. Считающим себя особо целомудренными, наверняка, герой покажется несимпатичным, и они забросят вскоре чтение, называя его испорченным ребёнком. Однако целью изложения является попытка вспышкой осветить собственную духовную мглу, избавление, исповедь, и не одной, а нескольких людей.

Вероятно, книга, будучи написана самим «выжившим» началась бы так:

Нас завели дети. Да! Студенты – дети, а дети с завидным упорством заводят детей. Слово применено отнюдь не ошибочно – они именно «заводят». Заводят потому, что это модно, либо потому что «у них же есть» или же следуя эталонному «так принято» (точно не ребёнок – это вовсе, а гавкающая в руках шавка). Опрометчивое негодование неуместно. Прежде чем осуждать, копните глубже, вспомните свои потаённые переживания и пресекайте лицемерие в корне. Вы не оскорбляетесь из-за якобы присутствующего в вас благочестия. Вы внутренне возмущены тем, что я всколыхнул в вас глубоко сокрытые желания, прорывающиеся сексуальные фантазии и угасшую страсть. Все слеплены из одного теста, а мы не выбирали родителей – создатели не посчитали нужным предоставить таковую возможность.

Многое я описываю по истечении двадцати с лишним лет, выуживая обрезками из затаённых уголков памяти. Привередливые, вероятно, заметят некоторую непоследовательность, возможно сумбурность и с этим замечанием я соглашаюсь: воспоминания хаотичны, картинки всплывают спонтанно – не в хронологическом порядке, а как вздумается, в зависимости от тех или иных ассоциаций.

Но текст все же написан другим лицом, поэтому начнётся в несколько ином виде.

Вспоминая все описанное, я снова и снова хочу забыться!

Вначале, кажется – спирт не действует. Я уверен – разум чист. Разве что спокоен, излишне оптимистичен. Мне уже лучше, легче; осознание свободы вкрадчиво вползает в разум. Вскоре наступает эйфория и я слегка задыхаюсь – уже невмоготу, хочу отхлебнуть ещё, а после начинаю тянуться к общению: тянет поделиться своими заумными соображениями с этими вокруг снующими тенями, выплеснуть радость, заразить.

Не трезв. Иду ночью по безлюдной дороге, в снегу. Вдали одинокий фонарь уныло освещает малое пространство в пару метров. На его фоне стремительно-нескончаемые штрихи снежинок завораживают словно пламя и вроде бы напоминают заблудившийся в памяти детективчик. Мир вокруг сказочный и таинственный. Отсутствие приевшегося чувства ответственности пленяет и всплывает заманчивая идея – бросить все и остаться на улице.